ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Розалин переехала в огромный особняк Джока. Сначала ее веселило то, что Джок обращается с ней настолько бережно, словно она хрустальная и может разбиться, но со временем это стало ее раздражать. Еще Розалин беспокоили всевозможные мелочи: режим дня, к которому Джок привык, его поздние возвращения домой, постоянная занятость и хмурый вид.

Скорее всего, Джок захочет воспитывать своего ребенка в том же духе, в каком воспитывали его.

При этой мысли Розалин хмурилась. Приживется ли она в мире Джока, станет ли своей среди его знакомых? Чем больше проходило времени, тем сильнее она паниковала.

Джок выделил Розалин несколько огромных, шикарных комнат. Каждый день она бродила по ним, скучая и дожидаясь его возвращения с работы. До сих пор Розалин нечасто приходилось отдыхать, она привыкла много и тяжело работать. Сейчас она казалась себе пленницей, запертой в роскошной тюрьме. Она понимала: если бы не беременность, она никогда бы не оказалась в доме Джока.

Джок и Розалин встречались за завтраком, во время которого секретарь Джока зачитывал ему сводки новостей, расписание встреч и тексты электронных писем.

Через пару дней, после переселения Розалин в особняк Джока за завтраком стал появляться еще один докладчик – серьезная молодая женщина, которая сообщала Розалин о состоянии дел на ее ранчо, ходе расследования пожара на скотном дворе и других проблемах, возникших после возвращения Розалин с Десеос. Так прошла неделя в особняке Джока.

В один из дней, во время очередного доклада, Розалин резко поднялась на ноги и с силой отшвырнула от себя стул. Взяв тарелку и чашку кофе, она вышла из шикарного обеденного зала и прошла по коридору в маленькую, залитую солнцем комнатку, примыкающую к кухне. Поставив тарелку и чашку на стеклянный журнальный столик, Розалин почувствовала себя намного лучше. Потянувшись, она глубоко вздохнула.

– Я так понимаю, утренние сводки новостей тебя не интересуют, – раздался голос Джока, который, оказывается, шел за ней следом.

Розалин даже не повернулась к нему.

– Вообще-то нет. – Она присела на диван.

– А я думал, тебе захочется узнать, какие меры я предпринимаю для расследования поджога на твоем ранчо. Во всяком случае, мы выяснили: люди, которых я уволил за то, что они тебе угрожали, к этому не причастны.

Розалин посмотрела на Джока.

– Я признательна тебе за все. Ты очень многое для меня делаешь.

Он усмехнулся.

– Тем не менее сегодня ты даже не удосужилась выслушать отчет о проделанной работе.

Она пожала плечами.

– Я привыкла работать, так же как и ты, однако сейчас я целыми днями брожу без дела. И, если честно, слушать о проблемах во время еды я не собираюсь. У меня от всех этих новостей несварение.

Джок широко улыбнулся и присел на диван рядом с Розалин.

– Я обещаю, мы обязательно найдем виновников поджога и падежа скота. А пока… – Он отпил кофе из чашки, которую принес с собой.

Несколько минут Розалин молча ела, затем произнесла:

– Раз уж мы заговорили о делах, я хочу внести кое-какие предложения и некоторые вещи поменять.

– Ты можешь делать все что угодно, кроме возвращения в Лонгхорн, – серьезно сказал Джок.

Она насмешливо посмотрела на него.

– Ты даже не хочешь узнать, о чем я говорю? А вдруг тебе это не понравится? Это как-то на тебя не похоже.

– То есть мы решили снова начать переговоры? – Джок лукаво взглянул на Розалин. – Перемене твоего мнения я всегда рад.

Она покачала головой, затем произнесла:

– Речь идет вовсе не о переговорах. Ты можешь отказаться, я не стану настаивать.

Джок откинулся на спинку дивана и вытянул ноги.

– Чего ты хочешь, Рыжик?

– Мне не нравится спальня, в которой ты, меня разместил.

Он нахмурился.

– А что не так? Скажи, и к концу дня там все переделают.

– Отлично! – Розалин допила кофе и тоже откинулась на спинку дивана. – Я сейчас же перенесу свои вещи в твою спальню.

Джок со стуком поставил чашку на стол.

– Что ты сказала?

– Ты все слышал. – Она посмотрела на него в упор. – С ребенком все в порядке, я здорова, но ты обращаешься со мной как с тяжелобольной. Я думала, со временем ты изменишь свое поведение, но ты этого не сделал. Ты ведешь себя глупо, Арно!

  26