Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
174 
Отец-вероучитель подошел ближе и встал за спиной одинокого игрока.
Доска-шашечница Просветленного, Сиддхартхи, Сидевшего под древом Бодхи, Победителя Мары, вопреки всем правилам была круглой, а на двухцветных шашках красовались небрежно написанные иероглифы «цзин» и «жань».
– Ты умеешь шевелить ушами? – не оборачиваясь, спросил Будда, и вдруг одним движением смешал шашки в кучу.
– Умею, – уверенно ответил патриарх, глядя, как шашки одна за другой скатываются с доски на парапет, с парапета – на землю и разбегаются по всему двору на коротеньких кривых ножках.
Он никогда не пробовал шевелить ушами, но сейчас это было не важно.
– Хорошо, – задумчиво пробормотал Будда Шакьямуни, и его собственные уши – удлиненные, с изящно оттянутыми вниз мочками – медленно задвигались.
Более прекрасного зрелища отец-вероучитель не видел за всю свою жизнь.
Проснувшись, патриарх обители некоторое время лежал без движения, вспоминая сон.
«Сегодня что-то произойдет, – подумалось ему. – Сегодня обязательно что-то произойдет…»
После окончания рассветной медитации, общей для всей братии, к отцу-вероучителю подошел встревоженный наставник Лю.
– Трижды прошу прощения, великий учитель Закона, – запинаясь, что на него было совсем непохоже, произнес огромный, как слон, учитель воинского искусства. – Но нынешней ночью мне снилось… мне снился…
«Будда! – чуть не вырвалось у патриарха. – Спрашивал: умеешь ли ты, Лю, шевелить ушами?!»
– Мне снился Лабиринт Манекенов, отец-вероучитель. Мне снилось, что огромная змея свила там гнездо, и змееныши теперь расползаются по всему подземелью. Я встал очень обеспокоенным, отец-вероучитель…
Их разговор прервал один из наставников-шифу.
Церемонно извинившись, он сообщил, что кому-то из монахов послышался шум, доносящийся из монастырских подвалов – и даже, похоже, из самого Лабиринта.
Еще месяц назад патриарх мог бы оставить это без внимания – мало ли что мерещится братьям? Но сейчас, в преддверии осады…
Не прошло и получаса, как братия столпилась у входа в подвалы. Первыми стояли наставники-шифу и клейменые сэн-бины, вооружившиеся пестро, от парных боевых колец до двуручных клевцов – «тигры и драконы» давно уже доказали свое право иметь любимое оружие; следом взволнованно переговаривались «опоясанные», сжимая сабли и прямые мечи, а за ними уже вовсю шумели молодые монахи.
Шум успел достичь апогея, а наставник Лю совсем было собрался первым спускаться вниз, выставив вперед одновременно алебарду и секиру на укороченном древке – парное оружие, которым мог сражаться только этот гигант; но внешняя дверь подземелий неожиданно открылась, и детская фигурка появилась в самом низу лестницы.
– Что… что это означает? – ошалело выдохнул наставник Лю, отступив на шаг.
– Явление антивирусной программы из загрузочного сектора, – отозвался Маленький Архат, обессиленно выбираясь наверх.
Он очень устал – секретный выход из комнаты мумий почему-то отказался открыться, пришлось идти через Лабиринт, и хотя проклятое подземелье на этот раз даже не подумало угостить их хоть какой-нибудь каверзой (бревно над шелковой нитью, стрела из боковой ниши и те почему-то не сработали!), но все равно путь измотал Маленького Архата до предела.
– Что?.. – глупо повторил наставник Лю.
Только что он второй раз в жизни порезался о лезвие собственной алебарды; первый раз случился тридцать восемь лет тому назад, когда юный инок Лю впервые взял в руки оружие.
– Это такой «гун-ань», Лю, – вместо малыша пояснил идущий следом преподобный Бань. – Специально для тебя. Сумеешь найти ответ – станешь Буддой. Да не стой ты столбом, лучше помоги почтенному Ланю вытащить судью – надорвется ведь даос…
И наставник Лю, сложив оружие на землю, послушно отправился помогать даосу.
Говорят, в конце жизни главный воинский наставник все-таки сумел решить заданный Маленьким Архатом «гун-ань», и с тех пор до самого последнего часа с лица мастера Лю не сходила блаженная улыбка.
Так и ушел в Нирвану, радуясь.
Эпилог
Человеческие души равной мерою не мерьте…
Шота Руставели
В первый год правления государя Чэн Хуа под девизом Эра Завершенного Преобразования, спустя ровно сорок лет после описываемых событий, судья Бао без страха поймет, что срок его земной жизни подошел к концу.
И то сказать – зажился, пора и честь знать…
174 
