17 
– Я возьму письмо, – сказал он. – Я скажу, что это от двоюродной сестры.
На лице у Нормы появился испуг.
– Нет, – сказала она. – Лучше, если это будет сюрпризом. Скажите – просто от друга. Больше ничего, ничего не говорите.
– Когда вы думаете поехать туда работать? – спросил Эрнест.
– Мистер Гейбл говорит, что надо еще год подождать. Говорит, я еще молода, надо набраться опыта, узнать людей. Правда, иногда я от этого очень устаю. Так скучаю иногда по своему дому со… с большими тяжелыми шторами и длинным диваном. Так хочется повидать всех моих подруг – Бетт Дэвис, Ингрид Бергман, Джоун Фонтейн, – а с теми, остальными-то, которые вечно разводятся и всякое такое, я компанию не вожу. Мы просто сидим, говорим о серьезных вещах и все время занимаемся ведь только так можно развиться и стать великой актрисой. А есть еще много таких, которые плохо обходятся с поклонниками: не дают автографов и так далее, – а мы нет! То есть мы не такие. Иногда мы даже приводим девушек прямо с улицы – выпить чаю и поговорить, как будто мы ровня, – мы-то понимаем, что всем обязаны верности наших поклонников. – Внутри у нее все содрогалось от страха, а остановиться она не могла. Она слишком далеко зашла по доске и не могла остановиться, и доска уже не держала ее.
Эрнест сказал:
– Я сначала не понял. Вы уже снимались? Вы уже знамениты?
– Да, – сказала Норма. – Но мое здешнее имя ничего вам не скажет. В Голливуде меня знают под другим именем.
– Под каким?
– Я не могу сказать, – ответила Норма. – Вы тут единственный, кто обо мне что-то знает. Только никому не говорите, ладно?
Эрнест был потрясен.
– Да, – пообещал он, – не скажу, раз вы не хотите.
– Храните мою тайну свято, – сказала Норма.
– Ну ясно, – сказал Эрнест. – Так давайте письмо, и не беспокойтесь, он его получит.
– Это кто что получит? – произнесла в дверях Алиса. – Что вы тут делаете вдвоем в спальне? – подозрительно шаря в поисках улик, взгляд ее скользнул по чемодану с образцами на кровати, задержался на подушке, оценил состояние покрывала и наконец добрался до Нормы. Он двинулся от туфель по ногам, помедлил на юбке, помешкал на талии и остановился на ее пылающем лице.
Норме от смущения чуть не стало дурно. Щеки пошли красными пятнами. Алиса подбоченилась.
Эрнест примирительно сказал:
– Просто хотел убрать с дороги мой чемодан, а она попросила меня передать письмо двоюродному брату в Лос-Анджелесе.
– Нет у ней брата в Лос-Анджелесе.
– Как же нет, когда есть, – сердито сказал Эрнест, я знаю ее брата.
И тут злость Алисы, все утро искавшая выхода, вырвалась на волю.
– Слушайте, вы! – закричала Алиса. – Не хватало еще, чтобы всякий заезжий торгаш портил моих девчонок!
– Да никто ее не трогал, – сказал Эрнест. – Никто до нее пальцем не дотронулся.
– Ах, нет? А что вы делаете у нее в спальне? А на физиономию ее посмотрите! – Алиса созрела для истерики. Сильные, хриплые, визгливые звуки вырывались из ее глотки. Волосы свалились на лицо, глаза выкатились и намокли. Губы жестоко сжались, как у боксера, который добивает потрясенного соперника. – Я этого не потерплю! Не хватало еще, чтобы она понесла! Не хватало мне щенков по всему дому! Мы вам отдали свои комнаты, свои кровати!
– Да говорят вам, ничего не было! – закричал ей Эрнест. Перед этим бредовым натиском он чувствовал себя совершенно беспомощным. И то, что он ей возражает, звучало для него чуть ли не признанием вины. Он не понимал, что на нее нашло, ему стало муторно от такой несправедливости, и в нем тоже зашевелился гнев.
У Нормы был открыт рот, ей передался микроб истерии. Она дышала шумно и при каждом вздохе подвывала. Ее руки выкручивали друг дружку, словно хотели наломать.
Алиса надвигалась на Норму, сжав правую руку в кулак, и не по-женски: пальцы были сложены ровно, костяшками вверх, большой плотно лежал на суставах указательного и среднего. Слова выходили с хриплым клокотанием:
– Вон отсюда! Вон из дома! Вон, под дождь!
Алиса подступила к Норме, Норма попятилась, и у нее вырвался испуганный визг.
За дверью послышались быстрые шаги и – окрик Хуана:
– Алиса!
Она замерла. Рот у нее тоже открылся, в глазах возник страх. Хуан медленно вошел в комнату. Большие пальцы он зацепил за карманы комбинезона. Он приближался к ней легко, как кошка подкрадывается к добыче. Золотое кольцо на обрубке пальца тускло блестело в свинцовом свете из окна. У Алисы вся ярость превратилась в страх. Она съежилась, отступила, отошла за кровать, очутилась в тупике, допятилась до стены и там замерла.
17 
