Последние отзывы

  18  

— То значит, он все выдумал, — ответил Билли Подбородище. — Сам он его не лицезрел, никто Зимнего Кузнеца в глаза не видывал.

— Доселе! — вставил Вулли Валенок.

— Вулли, — сказал Роб Всякограб, поворачиваясь к брату. — А не сказывал я те про тактичны замечания?

— Айе, Роб, сказывал, — послушно ответил Вулли.

— Так вот это сейчас было не из таких, — сказал Роб.

Вулли понурился.

— Прощения просим, Роб.

Тиффани стиснула кулаки.

— Я не думала, что так получится!

Мисс Тенета развернула кресло с некоторой церемонностью.

— А чего ты ожидала? Не расскажешь ли мне? Может, ты пошла плясать из-за обычного стремления подростков сделать все наперекор? Совершать поступки - значит, думать! А ты вообще о чем-нибудь думала? И раньше находились желающие потанцевать. Дети, пьяные, юнцы на спор… ничего не происходило. Весенний и осенний танцы - это… всего лишь древний обычай, как полагает большинство людей. Всего лишь дни, когда огонь и лед передают друг другу владычество над миром. Но кое-кто полагает, что знает больше. Мы полагаем, что во время танца что-то происходит. Для тебя танец ожил, и что-то случилось. И теперь Зимовой ищет тебя.

— Зачем? — выдавила Тиффани.

— Я не знаю. Когда ты танцевала, ты что-нибудь видела? Что-нибудь слышала?

«Как можно описать ощущение, когда ты повсюду и ты — все?» — спросила себя Тиффани. И она даже пытаться не стала.

— Я… Кажется я слышала голос или два голоса, — пробормотала она. — Эээ, они спросили меня, кто я такая.

— Ин-Те-Рес-Но, — произнесла мисс Тенета, — два голоса? Я поразмышляю о скрытых смыслах. Но вот что я не могу понять, так это как он тебя нашел. Надо подумать. А пока неплохо будет всем одеться потеплее.

— Айе, — сказал Роб Всякограб. — Зимовой жару не терпит. Ох, из головы-то повылетало. Вот те послание из дуплястого древа с того лесу. Вулли, карге его дай. Забрали мы его, сюда идучи.

— Письмо? — спросила Тиффани, а Вулли Валенок стал вытаскивать из-за пазухи грязный, свернутый в рулон конверт. Ткацкий станок постукивал позади них.

— От того мешка с дерьмом, что в замке сидит, — продолжал Роб Всякограб, пока его брат возился с конвертом. — Пишет, что живет не тужит, никому не служит, да тебя ждет-поджидает и тебе того же желает. Да всяко про барашков там разное, занудное на мой погляд, а на заду он накарябал Ж.О.К.С.Л., только мы еще не уразумели, что сие означает.

— Вы прочитали мое письмо? — с ужасом спросила Тиффани.

— Айе, — с гордостью ответил Роб. — Нае проблемо. Для долготных слов Билли Подбородище догадки давал, а так я сам.

Он просиял, но его улыбка тут же увяла, когда он заметил выражение лица Тиффани.

— Ах, вестимо печалит тя, что вскрыли мы энту конвертицию, — продолжил он. — Но все путем, потому как мы ее слизняком залепили. Нипочем те не прознать, что читано оно было.

Но Тиффани не сводила с него глаз, и он закашлялся. Фиглы побаивались вообще всех женщин, но ведьм особенно. Наконец, когда он совсем разволновался, Тиффани сказала:

— Откуда вы узнали, где лежало письмо?

Она искоса глянула на Вулли Валенка, жующего край своего килта. Так он обычно делал, только когда был по-настоящему перепуган.

— Эээ… Пойдет, коли совру чуток? — спросил Роб.

— Нет!

— Так то интересно. Про драконов и единорогов…

— Нет. Я хочу знать правду!

— Вот те скукотища. Ну, в замок баронский завалились да письмо твое прочитали о том, что письмоносец ведает, куда письмо покласть, — в дупло древа у водопада.

Даже если бы сам Зимовой вдруг очутился в комнате, холоднее бы не стало.

— Послания твои он хоронит в коробке, что под его… — начал было Роб, но тут же зажмурился, потому что терпение Тиффани лопнуло еще громче, чем странные паутинки мисс Тенеты.

— Разве ты не знаешь, что нельзя читать чужие письма? — требовательно спросила она.

— Э… — начал Роб Всякограб

— И вы ворвались в замок барона…

— Э, э, э, нет, нет, нет! — сказал Роб, подскакивая на месте. — Тут ты нас не поймаешь! Мы пролезли в одну из тех здоровенных щелей для стрел…

— И затем вы прочитали мои личные письма, посланные лично Роланду? — сказала Тиффани. — Они личные!

— Ох, айе, — ответил Роб Всякограб. — Но не страшись — никому не поведаем, что в них писано.

— Да мы ни одной живой душе не сказывали, что у тя в дневнике, — сказал Вулли Валенок. — Даже про цветики, что ты у ся намалювала.

  18