114 
Он отвернулся, словно раздумывая, стоит ли продолжать, и окинул взглядом огромный склеп.
До меня донеслось тихое пение королевы вампиров.
Едва слышно, почти про себя, бормоча что-то, она принялась раскачиваться взад и вперед. Голова ее склонилась набок, а глаза были мечтательно прикрыты. В эти мгновения она выглядела очень красивой.
– И теперь для моих детей все кончено, – прошептал предводитель. – Все окончательно и безвозвратно разрушено, ибо ныне они знают, что могут перестать следовать нашим Великим Законам. Могут забыть обо всем, что связывало нас и давало нам силы вынести собственное существование, смириться с сознанием того, что наши души навсегда прокляты. Они забудут о тех секретах и таинствах, которые защищали нас и обеспечивали безопасность.
Он опять взглянул на меня.
– А ты просишь меня объяснить то, что и без того ясно! – воскликнул он. – Ты! Для которого наши таинственные обряды не более чем способ удовлетворения собственной бесстыдной алчности! Ты наделил Темным Даром чрево, давшее тебе жизнь! А почему тогда не его, этого чертова фигляра, на которого ты издали едва ли не молился каждую ночь?
– Ну разве я не говорила тебе? – почти пропела королева. – Разве мы сами не знали об этом всегда? Нам не следовало бояться ни распятия, ни святой воды, ни даже Святого причастия!… – Она несколько раз повторила эти слова на разные мотивы, а потом добавила: – А старинные обряды, курение фимиама, обеты и клятвы, даваемые шепотом, когда нам казалось, что мы видим во тьме самого Властителя Зла…
– Замолчи! – прервал ее предводитель.
Похоже, он готов был совсем по-человечески зажать руками уши. В этот момент он казался маленьким растерянным мальчиком. Господи! Какими же разными могут быть бессмертные тела – тюрьмы наших душ! И какими же разными масками могут быть бессмертные лица, совершенно не отражающие нашего истинного существа!
Он снова пристально смотрел на меня. Я даже подумал, что сейчас увижу еще одно ужасное перевоплощение и на меня обрушится поток вышедшей из-под контроля злобы, а потому весь напрягся в ожидании.
Но он лишь обратил ко мне безмолвные мольбы.
Почему все это произошло? Он попытался повторить вопрос вслух, но усилия, прилагаемые им в попытках подавить бушующую внутри ярость, почти лишили его способности говорить, как будто у него вдруг пересохло в горле.
– Ты должен мне объяснить! Почему именно ты? Ты, обладающий могуществом десяти вампиров и отвагой целого полчища дьяволов, ты, носящийся по миру в богато украшенной одежде и кожаных башмаках! Ты, Лелио, актер бульварного театра, вовлекший нас в величайшую драму! Скажи мне! Скажи мне, почему?!
– Это все Магнус… Это его сила и ум… – с печальной улыбкой произнесла нараспев старая королева.
– Нет! – покачал он головой. – Говорю же, он вообще ни с чем не считается! Он не признает никаких ограничений, не знает никаких рамок! Но почему?
Он придвинулся еще ближе, причем не подошел, а просто стал отчетливее виден, словно призрак, который приобрел вдруг более резкие очертания.
– Почему ты? – вновь обратился он ко мне. – Ты, который свободно разгуливает по улицам, с легкостью входит в дома, обращается к людям по именам! Они причесывают тебя, шьют для тебя одежду! Ты сидишь вместе с ними за столом! И в то же время ты обманываешь, предаешь их, пьешь кровь всего лишь в нескольких шагах от того места, где они веселятся и танцуют! Ты избегаешь бывать на кладбищах и выскакиваешь из склепов прямо возле церковного алтаря! Почему именно ты? Ты, беспечный и нахальный, невежественный и высокомерный! Это ты мне должен давать объяснения! Отвечай!
Сердце мое бешено колотилось. Мне вдруг стало жарко, и кровь бросилась мне в лицо. Нет, я его ни капельки не боялся. Напротив, я был невероятно зол, хотя сам не мог объяснить причину своего поистине нечеловеческого гнева.
Его разум… а я-то хотел проникнуть в его разум! И вот, пожалуйста, мне пришлось выслушать полный предрассудков абсурд! Арман отнюдь не обладал, как я прежде думал, возвышенной душой и разбирался во всем ничуть не лучше своих подданных. Он не верил этому бреду – он в него уверовал! А это в тысячу раз хуже!
Наконец-то я ясно понял, что он собой представляет. Он не был ни демоном, ни ангелом. Он просто был достаточно чувствительной натурой, навсегда оставшейся в тех далеких временах, когда считалось, что солнце движется по огромному небесному куполу, а звезды есть не что иное как воплощение богов и богинь на ночном небе. Это было время, когда человек воспринимался как центр Вселенной, когда существовали ответы на все вопросы. Именно таким он и был: дитя старины, эпохи пляшущих под луной ведьм и сражающихся с драконами рыцарей.
114 
