Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
8 
Невинность она утратила на одном берегу Атлантики, а шотландский акцент – на другом.
– Впрочем, если подумать, не такая уж это большая потеря, – призналась она однажды Джеку; тот решил, что мама имеет в виду акцент. Алиса не держала зла ни на миссис Уикстид, ни на мисс Вурц. Джекова мама, хотя и не имела образования, говорила изящно, и миссис Уикстид была к ней добра – а к Джеку и подавно.
Сам же Джек обожал и Лотти, и ее хромоту. Она всегда протягивала ему руку, даже брала его за руку, прежде чем тот успевал протянуть свою. А когда Лотти его обнимала, Джек чувствовал, что тут не только ее желание показать малышу, что его любят, – нет, ей и самой этого хотелось.
– Давай ты вдохнешь и задержишь дыхание, и я вслед за тобой, – говорила она ему. Вдохнув, они оба чувствовали, как бьются их сердца. – Ну видишь, значит, ты живой! – говорила Лотти.
– Я думаю, ты тоже живая, Лотти, – отвечал задыхающийся мальчик.
Позднее Джек узнал, что Лотти покинула остров Принца Эдуарда в том же самом положении, что Алиса – Эдинбург; разница была лишь та, что в Торонто Лотти прибыла одна, ребенок родился мертвым. Миссис Уикстид и прочие Старинные Подруги приняли ее, как потом Алису, с распростертыми объятиями. Это была прочная организация, Старинные Подруги, настоящая сеть; учитывая, что Джек и его мама в Новом Свете были совсем никому не нужны, забота Старинных Подруг была им очень кстати. Одним словом, им повезло.
Глава 2. Самый маленький солдат
Билла Стронаха, отца Алисы, в тату-мире звали Билл из Абердина. Стронах – абердинширская фамилия, но родился Билл в Лите, и толком с Абердином его ничто не связывало. Однажды, рассказывала его единственная дочь, Билл Стронах попал в Абердин, надрался, как последний сапожник, и застрял там на целые выходные; видимо, все это сопровождалось длинной чередой пьяных приключений, отчего к нему и приклеилось прозвище Билл из Абердина. До рождения Алисы Билл разъезжал по Шотландии с цирками и по ночам татуировал в палатках циркачей при свете масляной лампы. Так он и выучился смешивать свои уникальные черные чернила – на основе копоти с масляной лампы и патоки.
Осенью 1969 года Алиса и Джек собрались в Европу. Перед этим Алиса разослала по городам, куда собиралась заехать, письма; адресатами были известные ей тату-мастера, а говорилось в них, что Алиса выучилась искусству в салоне «Не сдавайся» в Лите. Получатели, впрочем, дальше слов «я дочь Билла из Абердина» не читали – в Европе каждый уважающий себя тату-художник знал, кто такой Билл.
Первым делом Алиса и Джек направились в Копенгаген. Там, в доме 17 по Нюхавн, находился салон Оле Хансена; хозяин получил письмо и ожидал их. Как и к Биллу из Абердина, к Татуоле – такое у него было прозвище – в основном ходили матросы. Тату-художником он себя не называл, предпочитая именоваться просто татуировщиком. Как и Билл, Татуоле изображал прежде всего сердца, русалок, змеев, корабли, флаги, цветы, бабочек и обнаженных женщин. Алиса застала его еще молодым – ему едва перевалило за сорок.
Татуоле тут же придумал ей тату-прозвище. Под стук бьющихся о набережную лодок и плеск волн – в конце ноября с Балтики дует сильный ветер – Алиса и Джек вошли в его салон на Нюхавн. Оле был занят – татуировал на широкой мужской спине обнаженную женщину. Подняв глаза от клиента, он сказал:
– Ага, а вот и дочурка Алиса.
Собственный салон у Алисы появится еще не скоро – когда родившемуся в тот день ее прозвищу исполнится много лет.
Татуоле сразу же дал ей работу. Первую неделю датчанин доверял Алисе только закрашивать татуировки, а контуры наносил сам; на второй неделе он понял, с кем имеет дело, и разрешил ей делать всю работу от начала до конца.
Дочурка Алиса пришлась в популярном у матросов салоне весьма кстати: она сформировалась как художник, экспериментируя на собственном отце, специалисте по труженикам моря. Первые татуировки она делала руками, а потом отец научил ее пользоваться тату-машиной.
Даже шаблоны на ацетатной ткани, какие были в ходу у Татуоле, были ей знакомы. В ее репертуаре числились сердца – разбитые и истекающие кровью в терновом венке или венке из роз; страшные черепа с перекрещенными костями, огнедышащие драконы, Христы на кресте, от одного вида которых бросало в дрожь, изысканного вида Девы Марии с зеленой слезой на щеке и еще какая-то неведомая богиня со змеей, которой она отрубает мечом голову. Она изображала корабли в море, разнообразные якоря, русалку верхом на дельфине, а также и собственного изготовления обнаженных дев – тут шаблоны Оле ей не подходили.
8 
