Лёгкий, ненавязчивый романчик 
73 
В: Вздумали приударить?
О: И приударил бы, если б позволила. Хотя бы для того, чтобы проверить, что она в этом деле смыслит. И убедиться, точно ли это не овечка из стада мамаши Клейборн, как мне сперва почудилось.
В: Имеете ли еще что-нибудь о ней сообщить?
О: Нет, сэр.
В: И после апреля тридцатого числа вы ни о ней, ни о Дике, ни об их хозяине вестей не получали?
О: Нет, сэр.
В: А в газетах вам никаких известий о них не попадалось?
О: Истинный Бог, не попадалось.
В: И вы убеждены, что мистеру Бартоломью удалось увезти свою суженую и предприятие это не имело следствием никакого преступления, в коем вы видели бы и свою вину?
О: До сего дня я в этом не сомневался. А нынче, хоть впору бы и встревожиться, но я все же спокоен, потому что вины за собой не знаю и вижу справедливость и великодушие вашей чести. Я до этого дела касательства толком не имел, и должность моя в нем была не более важная, чем у какого-нибудь привратника.
В: Отчего же, коли так, вы остались в Уэльсе, а не вернулись в Лондон получить у мистера Лейси свою долю?
О: Я, сэр, еще три месяца назад посылал мистеру Лейси письмо с изложением своих резонов.
В: Он ничего о нем не знает.
О: Немудрено. С вашего позволения, сэр, я объясню. Едва я оказался в родных краях, меня ошеломили известием, от которого я разрыдался – да, ваша честь, разрыдался, как дитя. Меня уведомили, что моя престарелая матушка, царство ей небесное, уже три года как покоится в могиле. А полгода назад скончалась любимая сестра. Остались мы с братом вдвоем. А брат еще беднее Джонса, притом валлиец до мозга костей: у валлийца, известное дело, ближе нужды родичей нету. Пожил я у него месячишко, вижу – плохо наше дело: сколько ни бьюсь, а из нищеты никак не выберемся. Вот я себе и говорю: пора тебе, Джонс, обратно в Лондон; ну что такое твой Суонси, одно слово – дыра. А Джонс и деньги – что лондонские часы: нету между ними согласия, все врозь разбегаются. Все денежки, что я привез, пропились да проелись. И отправился я в Лондон на своих двоих, потому как ни на чем другом по недостатку средств путешествовать не мог. А в Кардиффе мне повстречался приятель. Пригласил к себе, приветил. И случись об эту пору у него в доме один человек, который, узнав, что я умею читать и считать и повидал свет, рассказал мне про лавку, где он служит – лавку мистера Уильямса, где ваш доверенный меня и разыскал. Прежнего приказчика мистера Уильямса, изволите видеть, за три дня до того хватил удар, он уже не жилец на этом свете. Вскоре он и точно помер. И на мистера Уильямса свалилось столько хлопот, что...
В: Довольно, довольно. Переходите к письму.
О: Что ж, сэр, я написал мистеру Лейси про то, какая у меня теперь должность и что я на нее не нарадуюсь, что новый хозяин хвалит меня за сметку и усердие и что в Лондон я выбраться не смогу. Что мне стыдно за свой проступок, но я надеюсь, что мистер Лейси меня простит и в этом случае я почту за величайшее одолжение, если он найдет средство переслать мне то, что причитается.
В: С кем вы передали письмо?
О: С одним человеком, который по своей надобности отправлялся в Глостер – а уж он обещал позаботиться, чтобы оттуда письмо дошло до Лондона. Я дал ему шиллинг на расходы. По возвращении он уверил меня, что все исполнено.
Да только, видно, напрасно я старался, напрасно тратился: ответ так и не пришел.
В: Больше вы не писали?
О: Я, сэр, рассудил, что не стоит труда: верно, мистер Лейси на меня гневается и хочет отплатить мне за небрежение той же монетой. И, сказать по правде, его можно понять.
В: Вам показалось, это такие гроши, что хлопотать себе дороже станет?
О: Да, сэр.
В: Сколько, по вашим прикидкам?
О: Я в свое время уже выпросил у мистера Лейси малую часть.
В: Сколько?
О: Да как будто несколько гиней, сэр.
В: Укажите точнее.
О: Гинею – в задаток перед отъездом, а потом еще.
В: Сколько же еще?
О: Это уже в Тонтоне, сэр. Вроде бы гинеи две или три.
В: Мистер Лейси показал – одну.
О: Точно уж и не помню, сэр. Что-то как будто бы больше.
В: Для вас деньги такой сор, что вы не видите разницы между одной и тремя гинеями? (Non respondet [99].) Вы получили две гинеи, Джонс. Стало быть, какой остаток вам причитался?
О: Восемь, сэр.
В: Сколько составляет ваше годовое жалование на нынешнем месте?
О: Десять фунтов в год, ваша честь. Я понимаю, к чему клонится ваш вопрос. Но я полагал, те деньги для меня потеряны – ну и махнул рукой.
73 
