Лёгкий, ненавязчивый романчик 
48 
В: Вы его наняли?
О: Я привел его к мистеру Бартоломью. Тот посмотрел и остался доволен: крепкий малый, из себя удалец, оружие носит лихо, управляется с лошадьми.
Решили взять. Однажды мне случилось играть с ним в «Офицере-вербовщике» мистера Фаркера [68], Джонс изображал пьяного сержанта, бахвала и забияку. Публика ему рукоплескала, хотя не по заслугам честь: он и сам до начала представления так натянулся, что ему уже не было нужды – да и невмоготу – являть свой талант, если б он его и имел. Но для успеха нашего замысла ему было предложено в путешествии держаться этой роли.
В: За какую плату?
О: За десять гиней. Одну в задаток, остальные при конце путешествия, чтобы не спился с круга. Это не считая прожитка.
В: Вы с ним так и не разочлись?
О: Нет, сэр. Как вы увидите дальше, он получил лишь малую часть. Это еще одна непонятность в этой истории – отчего он ударился в бега, когда ему вот-вот должны были отдать заработанное.
В: Его посвятили в те же тонкости, как вас?
О: Он знал лишь, что нам предстоит путешествие под вымышленными именами. О делах сердечных мы умолчали.
В: Уговаривать его не пришлось?
О: Ничуть. Я дал ему слово, что наша затея не заключает в себе никакого злодеяния, и он поверил. Он ведь многим мне обязан.
В: Чем это вы его разодолжили?
О: Я, как уже сказывал, давал ему роли. А когда он лишился места в Дрюри-лейн, выхлопотал ему должность. Случалось – ссужал помалу деньгами.
Он хоть и повеса, но не мошенник.
В: Что за должность вы ему добыли?
О: Кучера у покойной миссис Олдфилд. Но ей пришлось его рассчитать – за пьянство. С тех пор он перебивался из куля в рогожку. То писцом у нотариуса, то мойщиком окон – да Бог весть кем еще. В последнее время портшезы носил. Одно слово, голь перекатная.
В: А по мне, он все-таки мошенник.
О: Главное, сэр, что отведенная роль, по театральному выражению, была ему как раз по фигуре. Он большой охотник выхваляться в дружеской компании. Да и рассказчик лихой, сто историй в кармане носит! Поскольку же человек мистера Бартоломью глух и нем, мы рассудили, что такой сотоварищ, как Джонс, нам и надобен: будет отвлекать на себя внимание честной публики, когда станем останавливаться на ночлег. При всем том он даже во хмелю умеет держать язык на привязи, малый не дурак, а в рассуждении честности не лучше и не хуже прочих.
В: Хорошо. Что вы имеете сообщить о горничной?
О: Забыл сказать: мистер Бартоломью с самого начала предупредил, что она поедет с нами. Но присоединилась она к нам лишь в Стейнсе. Мистер Бартоломью объяснил, мол, это и есть та самая наперсница юной леди, которую прогнали с места за пособничество влюбленным; после чего он увез ее в Лондон и взял над ней попечение, а теперь вот везет к прежней хозяйке. Я поначалу не очень к ней приглядывался. Вижу – обычная горничная, каких много.
В: Он называл ее Луиза? Вы не слышали, чтобы он звал ее иначе?
О: Луиза, сэр. Других имен я не слыхал.
В: Вы не нашли ее чересчур изнеженной и спесивой для таковой должности?
О: Отнюдь нет, сэр. Напротив, молчунья и скромница.
В: И недурна собой?
О: Глаза хороши, сэр, личико миловидное. Слова лишнего не проронит, но если заговорит, речь ведет гладко. Почти, можно сказать, красавица, вот только на мой вкус слишком худощавая, щуплая. Надобно добавить, что, какая роль была ей предназначена – это еще одна загадка. То же со слугой.
В: Что вы можете сообщить о последнем?
О: Что ж, сэр, даже не касаясь его природных изъянов, должен признаться, что такого странного слуги я сроду не видывал. Когда он впервые заявился ко мне домой, я бы едва ли узнал в нем слугу, не будь на нем синей ливреи. Взгляд бессмысленный, повадки нимало с его должностью несходные – как будто он никогда не бывал в приличном обществе и не научен почтительности к тем, кто выше его по званию. В продолжение всего пути он ливрею не надевал ни разу, наряжался как простой крестьянский парень.
Только хозяин и горничная ведали, кто он такой, а все прочие верно почитали его за бродягу-ирландца, уж никак не за слугу при джентльмене. Но и это еще ничего, главная странность впереди.
В: О ней – в свой черед. Вернемся к путешествию. Кто из вас начальствовал в пути? Мистер Б.?
О: Дорогу выбирал он, сэр. Бристольская дорога смущала его своим многолюдством, он опасался, как бы опекун не послал в Мальборо или в сам Бристоль своего наблюдателя, чтобы заранее уведомиться от него о нашем приближении. Поэтому сперва мы взяли на юг, как будто имея в мыслях добраться до Эксетера, где мне якобы предстояло уладить одно дело, прежде чем отправиться в Бидефорд к мнимой сестре.
48 
