Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
39 
К концу первой недели Глазунья с утра заявила: хватит, мол, отсиживаться! Даром он, Вит, никому не нужен. Пошли в город!
И они пошли. По дороге заглянули в пару лавок, где от изобилия всего у Вита глаза разбежались. Прикупили новую одежку. Городскую. Теперь недавний селюк щеголял в распашной, от ворота до пояса, новенькой робе, двуцветном кафтане и узких штанах, красиво именуемых «панталонами». Зато башмаки оставил старые: целые они, чего зря деньгами швыряться?
Магнус с Юлихом с трудом сдерживали ухмылки, косясь на мальца, задравшего нос до небес.
А Глазунья бесцеремонно повертела Вита туда-сюда, выясняя, как смотрятся на нем обновы; осталась вполне довольна и потащила всех дальше. Девка была переменчивей мартовской погоды: то трещит сорокой, то застынет посреди мостовой соляным столбом. Пару раз бросалась к первому встречному, выкрикивая что-нибудь вроде: «Берегись красного, берегись красного!» или: «Завтра! в церковь!.. свечку поставь…» Прохожие шарахались, а Матильда, утратив к ним интерес, спокойно шла дальше.
Вскоре Вит привык. Жалел бедняжку: провидица. В придачу тронутая. Вот бы их с Лобашем познакомить! Девке замуж пора, да только кто ее возьмет, такую? А Лобашу – в самый раз. «Поженю их», – твердо решил мальчишка. Однако дал зарок: молчать до поры. Вот приедет будущим летом дядька Штефан в Хенинг на ярмарку, возьмет с собой Лобаша в помощь – тогда и…
Долго размышлять о столь отдаленном будущем было не в характере Вита. Он привык жить сегодняшним днем, в крайнем случае – завтрашним, и то если назавтра намечался какой-нибудь праздник. А тут… тут каждый день – праздник.
Гуляй – не хочу!
Только при виде стражников мальчишка все еще робел, прячась за широкие спины Юлиха с Магнусом – сразу вспоминался убитый мытарь.
XXVI
Площадь раскрылась навстречу: хохот, шум, радостное улюлюканье и целый вихрь красок. Жонглеры и акробаты, тесно облитые пестрыми трико, веселили публику. В воздух летели созвездия факелов, зажженных от разведенного на мостовой костра; фигляры скакали, ходили на руках, откалывая такие трюки, что у Вита живот подвело. Рядом кривлялись, гримасничая, два потешника-скомороха в колпаках с ослиными ушами.
Глазунья мельком глянула на веселье, собравшись уйти, но Вит впервые заартачился:
– Матильда! Дай посмотреть.
– Да что там смотреть…
Вредная Глазунья осеклась. Видать, вспомнила, откуда мальчишка родом. Сжалилась:
– Ладно, гляди… Бацарь! Давай ближе подойдем…
Юлих с Магнусом легко разгребли толпу, протолкавшись в первый ряд, и Вит забыл обо всем, поглощенный невиданным чудом.
Как раз в этот момент труппа взялась разыгрывать «Фарс о посрамленье мясника Иеронимуса». Один из скоморохов, засунув под рубаху неведомо откуда добытую подушку, принялся походкой и ужимками подражать какому-то толстяку, похоже, весьма известному хенингцам. Хохот грянул – хоть уши затыкай! «Толстяк» волочил за собой здоровенный меч, поминутно спотыкаясь; в конце концов он плюнул на позорное оружье, для верности растер плевок по лезвию и отшвырнул меч прочь. Его примеру дерзко последовали жонглеры с акробатами, изображавшие сейчас бродяг: они тоже побросали оружье, взявшись топтать его ногами. Но тут вмешался фигляр, обнаженный по пояс и безоружный. В первый миг Вит даже принял его за настоящего рыцаря! – лишь позже узнав разительно преобразившегося второго скомороха. Куда девались веселые ужимки?! Брови сурово сведены, гордый профиль, мускулистый торс, величие осанки (куда там Дублону!); вместо куцых штанов – чулки в обтяжку, дорогого сукна…
«Рыцарь» устремил гневный перст на «толстяка», недвусмысленно веля подобрать оружье. «Толстяк» в испуге попятился. Однако, вскипев от подначек «бродяг», смешно замотал головой, отказываясь подчиниться (точь-в-точь баран, когда веревку на шею накинут!). И вдруг, дико завизжав, бросился на «рыцаря», по-благородному размахивая кулаками.
А за ним – вся труппа.
Вот где началась истинная потеха! «Рыцарь» ловко уворачивался от нападающих, награждая их тумаками и плюхами, зрители смеялись, хлопая в ладоши. А потом спесивый «толстяк» не выдержал: подобрал свой меч и – позор!!! – попытался ударить им «рыцаря». Разумеется, промахнулся, после чего «рыцарь» долго и с удовольствием пинал наглеца в зад ногой, а один из акробатов, накинув красный колпак палача, принялся стегать бунтаря плетью.
Зрители держались за животики. Вит смеялся до слез. Правильно! Нечего из себя дворянина строить, когда ни родом, ни рылом не вышел!
39 
