Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
88 
Женщина движением руки отмела эта слова.
– Ну что ж, подержим ее теперь в одиночке и посмотрим, даст ли это результат.
Луне глубоко вздохнул и фыркнул.
– Идем, – сказала женщина. – Пора перекусить. Мне нужно подумать, что я скажу Онкатерию.
Асуру оставили в камере. Она решила, что это зеркальная камера, потому что, ложась на кровать и кладя голову на тонкую подушку, она оказывалась в еще одной камере. Это было единственное место, где ей позволяли спать.
Так что она оказалась сразу в двух камерах. Это напоминало ей немного пребывание в башне в первом из снов, которые она помнила, только здесь было еще скучнее. В камере был кран, из которого текла вода, и еще один – с чем-то вроде супа. Между кранами имелась кружка, цепочкой прикрепленная к стене. В камере были туалет, возвышение для кровати, возвышение для стула – все они выступали из стены. Окна не было, и смотреть было некуда, но была запертая, плотно прилегающая к косяку дверь.
Она много спала, не обращая внимания на мнимую гнетущую камеру, куда ее поместили. Вместо этого она вспоминала во сне о том, что случилось с ней прежде.
Она помнила вид огромного замка, путешествие на дирижабле, а перед этим – на автомобиле и поезде, ночное сновидение в большом доме, то, о чем спрашивал ее Пьетер Велтесери, пробежку по саду из усыпальницы, странные сны, которые посещали ее до пробуждения.
И ей казалось, что и до этих снов было что-то еще, о чем она знала только одно – оно существует. Это знание не давало ей покоя, если она в своих воспоминаниях возвращалась к тому времени (мгновению или вечности) в усыпальнице семьи Велтесери. Там было что-то, она знала, что было, но никак не могла вспомнить – оно исчезало, как призрачный свет, который видишь уголком глаза и который исчезает, если повернуться к нему лицом. Стоило лишь попробовать сделать это, как свет исчезал на все время попыток.
Она перебирала все, что случилось с ней за ее короткую жизнь. Она спрашивала себя, было ли случайностью то, что она пробудилась в усыпальнице Велтесери. Большая часть клана отсутствовала, и, возможно, Пьетер был выбран, поскольку именно на его помощь можно было рассчитывать в наибольшей мере. Она думала, что правильно сделала, доверившись ему, и еще она думала, что сны, посетившие ее в ночь, проведенную ею в доме, были настоящими снами; что-то, приведшее ее сюда, вступило с нею в контакт и сообщило ей о ее цели.
Она пришла к выводу, что ее похитил кто-то, выдавший себя за кузину Юкубулер. Эти люди, видимо, каким-то образом узнали ее имя и не хотели позволить ей делать то, что она собиралась здесь делать (если предположить, что ее забрали в тот самый большой замок). Возможно, путешествовать под именем Асуры было ошибкой.
А между тем, стоило ей услышать это слово из уст Пьетера Велтесери, она поняла: это ее имя. У нее не возникло никакого предчувствия, никакого ощущения, что она делает что-то чреватое опасностью. Напротив, она сказала: да, это она и есть.
Она думала об этом. У нее возникло впечатление, что кому-то (или чему-то) пришлось немало потрудиться, чтобы доставить ее сюда. Как же она был глупа – не понимала, что одно ее имя может ввергнуть ее в опасность.
Но она была здесь (опять предположительно), и ей казалось, что больше идти некуда. Она находилась там, где и хотела находиться. А потому, возможно, следовало, чтобы Луне и дама, назвавшаяся Юкубулер, или кто-то вроде них должны были найти ее. В подобных рассуждениях был здравый смысл. Она была в их власти, но им не удалось узнать от нее ничего…
Она решила ждать.
Она ждала.
2
Гадфий казалось, что она насекомое, ползущее по полу сырого подвала. Куда ни посмотри, повсюду лежал мусор, сероватый и призрачный в сумеречном пространстве вокруг нее.
Вся комната первого уровня представляла собой гигантскую свалку, заполненную отходами, копившимися тысячелетия. Из трубопроводов, шахт и лотков на стенах и потолке лился непрерывный поток перемешанных отходов, обрезков, отбросов. Она пробиралась сквозь груду каких-то штуковин, похожих на игрушечную сантехнику, скользила на горах миниатюрных ванн, биде, ломающихся и трескающихся под ногами.
«Ты уверена, что мы таким образом собьем их со следа?»
«Абсолютно. Теперь сверни направо. Уже недалеко. Вот так».
Гадфий продолжала идти вперед, минуя груду гниющей скорлупы бабиловых плодов. Она услышала хруст и удары слева от нее, там, где она была бы сейчас, не прикажи ей крипт-«я» свернуть направо. Она оглядела горы мусора.
88 
