Последние отзывы

  102  

Он перестал смеяться, чтобы не показаться невежливым.

Ангел медленно и низко поклонился ему.

Когда он заговорил, голос его оказался слаще музыки, каждая фонема, каждый слог и каждое слово произносились невыразимо чисто и в то же время звучали как целая симфония тонов, мгновенно возникающих из первоначального и летящих, как лавина, по белоснежному склону.

– Добро пожаловать, господин. Вы проделали немалый путь и наконец оказались здесь, с нами.

Он кивнул.

– Спасибо. Если бы мы встретились хоть немного раньше, то я бы приветствовал вас, одетый более подобающе.

Ангел улыбнулся, но на его наготу не обратил внимания.

– Прошу вас, господин, – сказал он и, взмахнув, как волшебник, рукой, выхватил из ниоткуда большой черный плащ и протянул ему.

– Я благодарен за ваш поступок, – сказал он, не беря плащ. – Но если применение этой вещицы ограничено ее способностью скрывать мой румянец, то я предпочел бы остаться в своем нынешнем виде.

– Как вам угодно, – сказал ангел, и плащ исчез.

– Скажите мне, я что-то перепутал или меня и в самом деле сюда вызывали?

– Вызывали. Мы хотели попросить у вас кое-что.

– Кто это «мы»?

– Некогда часть базы данных, наделенная функцией надзора за остальными частями и слежения за благосостоянием нашего мира.

– Хорошенькое дельце. А ваши нынешние намерения?

– Мы пытаемся войти в контакт с созданной задолго до нас системой, которая может содействовать нашему спасению от того, что названо Вторжением.

– А как именно эта система должна действовать?

Ангел ослепительно улыбнулся.

– Мы не имеем ни малейшего представления.

Он тоже не смог сдержать улыбки.

– И какую же роль смогу сыграть я?

Ангел опустил голову, не сводя с него взгляда.

– Вы можете отдать нам вашу душу, Аландр, – сказал он, и Сессин почувствовал, как что-то содрогнулось в нем.

– Что? – сказал он, скрестив на груди руки. – Не впадаем ли мы в метафизику?

– Напротив, мои слова абсолютно точно отражают то, что я у вас прошу.

– Мою душу, – сказал он, пытаясь произнести эти слова как можно скептичнее.

Ангел медленно кивнул.

– Да. Сущность того, что вы есть. Если вы хотите нам помочь, то должны расстаться с этим.

– Такие вещи можно копировать.

– Можно. Но разве вы этого хотите?

Несколько мгновений он смотрел в глаза ангела, потом вздохнул.

– А я по-прежнему останусь самим собой?

Ангел покачал головой.

– Нет.

– А кем?

– Существовать будет то, что мы создадим из вас и вместе с вами. – Ангел пожал плечами – величественное и прекрасное трепетание плеч и крыльев. – Другая личность, чем-то похожая на вас. Больше вы, чем кто-либо другой. Но не вы.

– Но от меня останется хоть что-нибудь, что запомнит вот это, мое пребывание здесь, то, кем я был, оно будет знать, что сталось со мной вот с этого момента и сотворил ли я… хоть немного добра?

– Возможно.

– Не могли бы вы выразиться чуть более уверенно?

– Не могу. Частично это будет зависеть от вас, но я бы солгал, сказав, что шансы высоки.

– А если я откажусь помогать вам?

– Тогда вы вольны уйти. Мы вернем вам то, что вы потеряли в воде, и вы сможете возобновить свои странствия. Я полагаю, что на ваших похоронах – еще лет через пятьдесят крипт-времени – вы получите все знаки внимания, какие вам причитаются, и займете свое место в криптосфере. До завершения Вторжения пройдет около двадцати тысяч лет крипт-времени, но положение в физическом мире станет катастрофическим гораздо позднее.

Он почувствовал, что должен гнуть свое, хотя и испытывал стыд, слыша свои слова.

– Но шанс на некоторую непрерывность все же существует? Ведь какие-то мои элементы, помнящие вот об этом, знающие связи, знающие, что я сделал, могут остаться?

– Могут, – сказал ангел чуть ли не с поклоном. – Шанс есть.

– Ну что ж, – сказал он. – Жизнь у меня была долгая. – Он хохотнул и поправился: – Жизни. – Он улыбнулся ангелу, но тот глядел печально.

Удивительно – он тоже проникся печалью.

– И что я должен делать?

– Идемте со мной, – сказал ангел и внезапно превратился во франтоватого коротышку, темноволосого и белокожего, в костюме-тройке, со шляпой, тростью и перчатками. Он протянул руку, указывая зажатыми в ней безукоризненно белыми перчатками на тропинку, ведущую через сад.

Сессин последовал вместе с ним. Они шли бок о бок по тропинке туда, где на небольшом холме устремлялась вверх медленно вращающаяся ротонда. Ее открывающееся основание имело форму громадного цилиндрического винта; постепенно в корпусе ротонды появился проем. Еще несколько оборотов – и проем достиг полной высоты.

  102