Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
222 
— Алло! Это говорят из «Мидзосадзаи». Только что скончался ваш дедушка. Мы можем рассказать о его последних минутах…
— Нет, не надо.
Муниципальный дом престарелых. Деду был девяносто один год. Какой смысл знать о его последних минутах? Старик совсем выжил из ума, из его памяти как бы стерлись лет пятьдесят — шестьдесят, и он вернулся во времена, когда был помоложе. Помешанный на бонсае аферист забыл о самоубийстве дочери, не знал, что убили его внучку. Впал в детство. Выбрал же время умереть! Мы как раз говорили о деньгах. Теперь триста тысяч, что я накопила, уйдут на похороны. И еще того хуже, скоро, наверное, придется съезжать с муниципальной квартиры. Договор-то на деда! Все уйдет на похороны. На сто восемьдесят тысяч в месяц, что я получаю в управлении, надо подыскивать другое жилье, переехать и еще компьютер купить.
— Юрио, умер дедушка. Мы не можем купить компьютер. Плюс мы должны будем освободить квартиру. Может, Джонсон тебе купит?
— Почему ты не пойдешь и не заработаешь?
— Как? Где я заработаю?
— На улице. Как мать.
Что он говорит?! Я шлепнула Юрио по щеке. Легонько, конечно. Ладонь лишь скользнула по тонкой коже щеки, под которой был ряд ровных красивых зубов. Я трепетала от его молодости. Ничего не сказав, Юрио прижал руку к щеке и опустил глаза. Какая холодная красота! Копия Юрико. Любовь переполняла мое сердце, в глубине которого билась мысль: «Хочу денег!» Нет, не денег, а компьютер. Компьютер хочет Юрио, а я хочу его. Хочу жить с ним. Потому что в этом счастье.
В своем дневнике Юрико писала о проституции. Наверное, вы уже забыли, так что я процитирую.
«Я думаю, многие женщины хотели бы сделаться проститутками. Одни считают себя дорогим товаром и не прочь продать его, пока он в цене. Другие физически желают удостовериться, что такое занятие, как секс, не имеет никакого смысла. Некоторые слишком принижают себя, считают жалкими и никчемными и стремятся самоутвердиться, обслуживая мужчин. Встречаются и буйные личности, одержимые пухом саморазрушения. И наконец, просто добренькие. Но я не отношусь ни к одному из этих типов».
И дальше она рассказывает, что сделалась проституткой, потому что развратна и похотлива от природы.
Если бы меня угораздило стать проституткой, причина была бы совсем другая. Я не то, что Юрико, — секс не люблю. И мужчин тоже. Они подлые, у них все грубое — и лица, и тела, и мысли. Эгоисты до мозга костей, добивающиеся своего любыми средствами, даже если это причиняет боль другим. Такие «мелочи» их не волнуют. Главное для них — фасад, а что скрывается за ним — не важно. Скажете, я преувеличиваю? Не думаю. Практически все мужчины, с кем мне приходилось встречаться за сорок лет жизни, такие. Дед был довольно занятный человек, однако совсем не красавец. Такаси Кидзима красив, но с кривой душой, весь какой-то перекрученный.
Однако нашлось и исключение. Юрио. Красота и чистое сердце. Не думаю, что где-нибудь отыщется парень, который сравнится с ним. Мысль о том, что он вырастет и станет таким же, как все эти уроды, вызывала у меня зубовный скрежет. А став проституткой, я смогу защитить Юрио, не дав ему превратиться в безобразного, грубого мужлана. И мы будем и дальше счастливо жить вдвоем. Как вам такой вариант? Единственный и неповторимый. Правда, оригинально? Хотя, конечно, имеется серьезный аргумент против того, чтобы в сорок лет начать торговать собой. Велика опасность налететь на выродка типа Чжана, любителя проституток, которому человека убить — что высморкаться. Мне вдруг стало страшно.
— Юрио! — (Скорее почувствовав, чем услышав мой голос, племянник снял наушники и повернулся ко мне.) — Вот ты сказал, чтобы тетя пошла на улицу и зарабатывала там деньги. Ты и вправду так думаешь? Получается, ты согласен, что Юрико… нет, твоя мать была проституткой, раз такое советуешь? Значит, пусть твоя тетя встречается с такими, как Чжан? Пусть ее убивают? Ты же знаешь, как это опасно. Неужели тебе безразлично?
Глаза Юрио покраснели, тут же налились слезами.
— Я вовсе так не думаю. Мне очень жалко таких женщин. Я, конечно, с ними дела не имел, но могу представить, какая это гадость — продавать себя мужчинам. Я им так сочувствую!
— Но если так, зачем же ты тетю хочешь в проститутки определить?
Юрио закрыл лицо красивыми руками.
— Прости меня, пожалуйста. Я… я обиделся, как ты говорила… равнодушно. Сама ничего не делаешь, а мать осуждаешь… как будто она последняя… И к Кадзуэ полное равнодушие. А она ведь была твоя подруга. Ты вроде как презираешь проституток, а я наоборот. Я считаю, они великие люди. Но это я так просто… ты не принимай близко к сердцу.
222 
