Последние отзывы

  46  

– Да, но они склонны чернеть. В тени, голова черепахи поворачивалась туда – сюда, как у зрителя теннисного матча. Молодой встал. – Миссис Билаксис приходила сегодня утром. – сказал он. – Она сказала, что поговорка, которую ты сделал ей на прошлой неделе, перестала работать. Дидактилос почесал затылок. – Которая? – сказал он. – Вы дали ей: «темнее всего перед рассветом» – Все верно. Чертовски хороший образчик. – Она сказала, что не чувствует никакого улучшения. В любом случае, она сказала, что всю ночь не ложилась спать из-за своей больной ноги, и перед рассветом было достаточно светло, так что это не правда. И ее нога по-прежнему не действует. Потому я частично компенсировал ей: «И все же, легче жить смеясь» Дидактилос немного просветлел. – Поменял на эту, да?

– Она сказала, что попробует. Она дала мне целую сушеную камбалу за это. Она сказала, я выгляжу так, словно нуждаюсь в хорошем питании. – Действительно? Ты учишься. По крайней мере, нам обломился ланч. Видишь, Урн? Говорю тебе, дело пойдет, если мы забьем на это. – Я бы не назвал отдачей сушеную камбалу и коробку осклизлых слив, мастер. За две недели думания. – У нас есть три обола за притчу для старого Гриллоса, сапожника. – Уже нет. Он забрал их. Его жене не понравился намек. – И ты отдал ему его деньги?

– Да. – Что, все?

– Да. – Не стоило. Уж не после того, как он заездил ее. Которая это была?

– «Мудрая ворона знает, каким путем пойдет верблюд». – Она стоила мне многих трудов. – Он сказал, что не может понять. – Я не разбираюсь в сапожном ремесле, но я узнаю пару хороших сандалий, когда надеваю. Ом прикрыл свой единственный глаз. Потом он взглянул на форму мыслей напротив. Тот, что звался Урном, предположительно, был племянником и имел совершенно нормальный тип мышления, разве что там было, кажется, многовато окружностей и углов. Зато мысли Дидактилоса пузырились и вспыхивали, как полная кастрюля электрических угрей на огне. Ом никогда не видел ничего подобного. Чтобы промелькнуть, мыслям Бруты требовалась вечность. Это походило на наблюдение за сталкивающимися горами. Мысли Дидактилоса с воем гонялись друг за другом. Не удивительно, что он был лыс. Волосы должны были выгореть от внутреннего жара. Ом нашел мыслителя. И, к тому же, дешевого, судя по услышанному. Он посмотрел вверх на стену за бочкой. Дальше за ними располагалась впечатляющая шеренга мраморных ступеней, восходящих к нескольким бронзовым дверям, а над дверями металлическими буквами по камню было написано слово LIBRUM. Он смотрел слишком долго. Руки Урна сомкнулись на его панцире, и он услышал голос Дидактилоса, говорящий: «Эй,… некоторые из них довольно вкусны…»

* * *

Брута содрогнулся. – Вы побили камнями нашего эмиссара, кричал Ворбис, безоружного!

– Он сам напросился. – сказал Тирант. – Аристократес был там. Он вам расскажет. Высокий кивнул и встал. – По традиции, каждый может выступить на базарной площади. – начал он. – И быть побитым камнями? – допытывался Ворбис. Аристократес поднял руку. – Ах. – сказал. – Каждый может говорить, что хочет на этой площади. Однако, у нас есть и другая традиция, называемая свободой слушания. К сожалению, когда людям не нравится то, что они слышат, они могут слегка… погорячиться. – Я тоже там был. – сказал другой советник. ваш священник поднялся говорить, и в начале все было прекрасно, потому, что люди смеялись. А потом он сказал, что Ом – единственный истинный Бог, и все затихли. Тогда он сбросил статую Тувелпита, Бога Вина. С этого и начались все неприятности. – Вы собираетесь сказать мне, что он был поражен молнией? – сказал Ворбис. Ворбис больше не кричал. Его голос стал плоским, лишенным каких бы то ни было эмоций. В голове Бруты зрела мысль: «Вот так и говорят эксквизиторы. Когда инквизиторы заканчивают, эксквизиторы говорят…». – Нет. Амфорой. Понимаете ли, Тувелпит был в толпе. – А побить порядочного человека считается очень божеским поступком, да?

– Ваш миссионер сказал, что люди, не верующие в Ома, подвергнутся вечной каре. Должен вам сказать, что толпа сочла это оскорбительным. – И начала бросать в него камни… – Не много. Они больше ранили его гордость. И только после того, как истощились запасы овощей. – Они кидались овощами?

– Только тогда, когда не смогли найти больше яиц. – А когда мы явились протестовать… – Уверен, что шестьдесят кораблей готовились к чему-то большему, чем выражение протеста. – сказал Тирант. – И мы предупреждаем вас, Лорд Ворбис. Люди находят в Эфебе то, чего ищут. Будут новые рейды на ваше побережье. Мы будем уничтожать ваши корабли. Или вы подпишитесь. – А проход в Эфебу? – сказал Ворбис. Тирант улыбнулся. – Через пустыню? Мой лорд, если вы пересечете пустыню, я уверен, вы пройдете куда угодно. – Тирант перевел взгляд с Ворбиса на небо, видимое среди колонн. – А сейчас, кажется, приближается полдень. сказал он, – Становится жарко. Несомненно, вы желаете обсудить наши…ох… предложения со своими коллегами. Могу ли я рассчитывать, что мы встретимся снова на закате?

  46