Последние отзывы

  22  

Вместо этого Октавия спросила:

— Так ты собираешься сказать ей, что она может читать эти романы?

— Конечно же, нет! Ведь если я скажу ей, то чтение потеряет для нее всю прелесть. Имей она полную свободу, она сможет взглянуть на эти романы беспристрастно и тогда увидит, насколько они ужасны. — Друсилла нахмурилась: — Что меня интригует, так это каким образом удалось Мисси брать подобные книги — это у Ливиллы-то? Но прямо спросить у Ливиллы я не могу — это все испортило бы для Мисси. Я нахожу, что такого рода непослушание, хотя и робкое, дает какую-то надежду, что у Мисси все же есть характер.

Октавия фыркнула:

— Не вижу ничего похвального в такого рода непослушании, коль скоро все это делается тайно!

Тут Друсилла издала тихий звук, напоминавший полурычание, полумяуканье, но потом улыбнулась и, пожав плечами, отправилась на кухню.

На следующее утро, в пятницу, Мисси в сопровождении Друсиллы отправилась к доктору. Они вышли заблаговременно, пешком, обе тепло одетые — в коричневое, разумеется.

В приемной, полутемной и непроветренной, никого не было. Миссис Невилл Хэрлингфорд, помогавшая мужу в качестве медицинской сестры, дружески обменялась с Друсиллой приветствиями, удостоив Мисси лишь безразличного взгляда. Через минуту голова доктора высунулась из двери кабинета.

— Заходи, Мисси! Нет, Друсилла, ты можешь пока остаться там и поговорить со своей тетушкой.

Мисси зашла в кабинет, села и стала ждать, внутренне настороже.

Доктор сразу пошел в атаку:

— Не верю я, что тебе просто стало трудно дышать. Ты должна была чувствовать боль, и я хочу знать все об этом, без всякой ерунды.

Мисси сдалась и рассказала ему о колотье в левом боку, о том, что оно появлялось только во время долгих прогулок, когда ей приходилось быстро идти, и о том, как в тот день оно вдруг перешло в яростный, пугающий приступ боли и как она стала задыхаться.

Невилл Хэрлингфорд осмотрел ее снова и затем вздохнул.

— Я совершенно ничего не могу найти у тебя, — Сказал он. — Когда я смотрел тебя в прошлый понедельник, никаких остаточных следов, бывающих при болезни сердца, я не обнаружил, и сегодня то же самое. Правда, если исходить из того, что рассказал мистер Смит, у тебя действительно было что-то вроде приступа. Поэтому, ради спокойствия, я хочу послать тебя к специалисту, в Сидней. Если мне удастся записать тебя на прием, то, может быть, тебе бы хотелось поехать туда вместе с Алисией, она ведь ездит в Сидней каждый вторник? Тогда твоей матери можно и не ехать.

Мисси показалось, что он подмигнул ей понимающе, но, возможно, она ошибалась, и все же взглянула на него с благодарностью:

— Спасибо, мне бы хотелось поехать вместе с Алисией.

Эта пятница оказалась очень хорошим днем, потому что днем к Миссалонги подъехала Юна — Ливилла дала ей лошадь и одноместную двуколку — и привезла с полдюжины романов, скромно завернутых в простую коричневую бумагу.

— Я даже не знала о том, что ты заболела, только сегодня утром мне сообщила об этом миссис Невилл Хэрлингфорд, когда заходила в библиотеку, — сказала Юна, сидя в лучшей гостиной дома, куда Октавия провела ее, пораженная элегантностью и статью гостьи.

Ни Друсилла, ни Октавия не предложили молодым женщинам поболтать в одиночестве, и не из желания намеренно испортить удовольствие, а просто им всегда не хватало компании, тем более, что на этот раз компания представляла собой совершенно новое лицо. Да к тому же такое миловидное! Не красавица, как Алисия, и все же — хоть думать так было и нелояльно — им представлялось, что из них двоих Юна имела больше очарования. Особенно довольной приездом Юны оказалась Друсилла, ибо теперь стало понятно, каким образом Мисси удавалось брать в библиотеке запретные книги.

— Спасибо тебе за книги, — сказала Мисси, улыбаясь подруге. — Ту, что я брала в прошлый понедельник, я почти прочитала.

— Она ведь понравилась тебе? — спросила Юна.

— Да, очень! На самом деле, могла ли умирающая героиня со своим слабым сердцем придти к Мисси в более подходящий момент? И если героине романа удалось умереть на руках Возлюбленного, то ей, Мисси, повезло больше, потому как она чуть было не умерла на руках возлюбленного.

Манеры Юны были выше всяких похвал. К тому моменту, когда она выпила чашечку чая с домашним простым печеньем, Друсилла и Октавия уже были от нее без ума. Кроме простенького печенья предложить было нечего, но по тому, как высоко гостья оценила угощение, можно было судить, что же ей по вкусу на самом деле.

  22