Последние отзывы

  10  

Олли не мог сдержать улыбку, и Саре захотелось его ударить.

– Ну надо же, никогда бы не подумал. Столько времени прошло. Все уже забылось.

Слова и взгляд Оливера были очень нежные, но Сара вынула руку из его ладоней и снова откинулась на подушки, будто желая держаться от него подальше. Это была его вина.

– Я сделаю аборт.

– Вот как? Когда ты это решила?

– Через тридцать секунд после того, как узнала. Олли, я не могу...

– А в чем дело? Сара медленно покачала головой, понимая, какое тяжелое сражение с мужем ей предстоит выдержать. Но на этот раз она не собиралась уступать. Она не хотела этого ребенка.

– Я слишком стара. Да и по отношению к детям это несправедливо.

– Чушь, ты сама это знаешь. Они наверняка будут в восторге, если мы им сообщим.

– Нет, мы им не скажем. Через пару дней с этим будет кончено.

– Уму непостижимо! – Он поднялся и стал расхаживать по комнате. – Как все просто! Да что с тобой творится? Каждый раз, когда ты беременеешь, у тебя появляется этот чертов бзик насчет аборта!

– Это не бзик. Бзик будет, если я рожу еще одного ребенка. Я этого не хочу. Ты каждый день ходишь на работу, у тебя своя жизнь. А я должна торчать на родительских собраниях и развозить детей по школам. Но я не намерена гробить еще двадцать лет своей жизни. Десять я уже угробила и считаю, что половину срока оттрубила. И не думай меня уговаривать.

– И что? По-твоему, из-за этого надо убить малютку? Ты что, собираешься стать нейрохирургом, что ли? Да Господи, ты же делаешь очень важное дело, ты растишь наших детей. Ты находишь, что это слишком большая жертва для выпускницы Редклиффа? Я знаю, что когда-то ты считала, что должна жить в Сохо, среди богемы, и писать романы. А я считаю твои теперешние занятия более важными и полезными, и мне казалось, что ты тоже это поняла. Ради Бога, Сара, стань ты наконец взрослой!

– Я взрослая, черт подери. Я не только повзрослела, но и состарилась и не собираюсь гробить свою жизнь до конца ради кого бы то ни было. Дай мне шанс, пожалуйста! Подумай обо мне. В мире ведь существуют не одни лишь дети, Оливер, или ты этого не замечал?

– Я замечаю, что у тебя тут чертовски легкая жизнь. Пока я лезу из кожи вон в Нью-Йорке, ты играешь с подружками в теннис или печешь с Мелиссой печенье. Но этим ты и должна заниматься. Только не говори мне, Сара, что это ужасно тяжело и так далее, я все равно на это не клюну. А ребенок ничего не меняет.

– Да ну тебя!

Они спорили до двух часов ночи, и следующую ночь тоже, и еще одну. Споры продолжались весь уик-энд и всю следующую неделю. С обеих сторон были и слезы, и хлопанье дверьми, и обвинения. Оливер умолял Сару не делать аборт, но в конце концов махнул рукой и сказал, что она вольна, черт подери, поступать как хочет.

Сара дважды откладывала аборт, имела глупость позвонить сестре, разговор с которой был еще более резким. Та сказала, что считает Сару безнравственной и полоумной идиоткой.

Так продолжалось неделями, и в результате оба впали в отчаяние, были измучены и издерганы. Кончилось тем, что они сумели снова привести свои отношения в порядок, и Сара аборт не сделала. Оливер, однако, согласился, что после этого ребенка она сделает себе стерилизацию. Он не считал это хорошим решением, но в то же время понимал, что ни он, ни Сара не перенесли бы еще одного удара по самым основам их брака, к тому же Сара категорически заявила, что ни при каких условиях не намерена больше рожать.

Ребенок появился на свет в день выборов. Оливер во время родов стоял рядом с женой, подбадривал ее, а она при каждой схватке проклинала его. Впрочем, на протяжении последних восьми месяцев Сара чуть ли не ежечасно повторяла, что будущий ребенок ее ни капельки не интересует. Олли же говорил, что будет любить малыша за двоих и что дети ждут его с восторгом. Бенджамину тогда было восемь, все это событие его чрезвычайно интриговало, а шестилетней Мелиссе ребенок представлялся чем-то вроде куклы. Одна Сара не разделяла их энтузиазма. Наконец показалась головка младенца – изумленному взору Оливера предстал Сэм Ватсон, который громким криком прокладывал себе дорогу в мир и таращил глазенки на папу. Малыша сперва вручили Оливеру, а он осторожно передал его Саре. Та лежала вся в слезах, вспоминая, какие гадости говорила про этого малютку. У него были черные волосики, зеленые, как у Олли, глаза, обещавшие недюжинный ум и большое чувство юмора. Он принадлежал к детям, в которых влюбляешься с первого взгляда, и сколь безапелляционно Сара отвергала его, столь же пылко полюбила, как только взяла в руки. Это был ее ребенок: с самого начала не крикун, не плакса, спокойный, радостный, не капризный. Он стал главной в ее жизни страстью, и когда Оливер вечером возвращался с работы, Сара потчевала его рассказами о гениальности и успехах Сэма. Малыш был просто лапочка, и все были от него без ума: Олли, Сара, Бенджамин, Мелисса, бабушка и дедушка. Ребенок рос замечательный, что доказало правоту Оливера, но он был настолько великодушен, что не напоминал об этом, и оба супруга благодарили судьбу за то, что аборт не состоялся. Сэм был хорош во всех смыслах и не стал обузой, как того боялась Сара.

  10