Глава одиннадцатая

Крысиный король бушевал.

Крысы прижали лапы к своим головам. Персик закричала и покачнулась назад, уронив последнюю спичку.

Но что-то в Морисе пережило этот гром, этот шторм мыслей. Одна маленькая его часть притаилась за какой-то из клеток его мозга и сумела пригнуться и удержаться, когда остальные части Мориса сдуло неистовым шквалом. Мысли распались и исчезли в урагане, бушевавшем в его душе. Больше не осталось ни языка, ни вопросов, ни мира там снаружи… Ментальные вихри срывали один за другим отдельные слои его существа, унося их собой, — все те вещи, которые Морис связывал со своим Я. В конце концов остался только мозг кошки. Это была умная кошка, да, но… только кошка.

Никто другой, просто кошка. И её существо происходило из леса и из пещер, оно состояло из зубов и когтей…

Только кошка.

И всегда можно быть уверенным, что кошка остаётся кошкой.

Кошка моргнула. Она была растерянной, но гневной. Она прижала уши. В её глазах блеснул огонёк.

Она не могла думать. Она и не думала. Она следовала только инстинкту, бессловесному голосу горячей крови.

Морис был кошкой, а перед ним находилось дёргающееся и пищащее нечто. А когда кошки видят дёргающееся и пищащее нечто, они прыгают…

Крысиный король приготовился к защите. Зубы попытались укусить кошку. Она очутилась в клубке из борющихся крыс и откатилась в сторону, шипя и фыркая. Другие крысы спешили на помощь, крысы, которые могли бы убить и собаку… Но им пришлось иметь дело с кошкой, которая в течение этих нескольких секунд могла бы справиться и с волком.

Кошка не заметила, как упала спичка, как огонь лизнул солому. Она не обращала внимания на других крыс, обратившихся в бегство. Она игнорировала сгущающийся дым.

Она хотела только убивать.

За последние месяцы в Морисе застоялся тёмный поток. Он слишком долго беспомощно пенился, в то время как маленькие пищащие люди бегали туда и сюда перед носом кота. Его тянуло прыгать, кусать и убивать. Он хотел быть правильным котом. И сейчас кот вырвался на свободу. Сквозь его тело текло столько накопившегося желания борьбы, столько злобы и подлости, что его когти, казалось, светились.

И в то время, как кошка уворачивалась, царапала и кусала, где-то глубоко в его голове раздался тихий голос, голос, притаившийся в углу и пытавшийся не мешать, последняя маленькая часть, которая всё ещё была Морисом, а не кровожадным безумцем. И этот голос сказал: — Сейчас! Кусай здесь!

Зубы и когти вцепились в узел из восьми хвостов и разорвали его.

Та маленькая часть кота, которая была когда-то Я Мориса, услышала пролетевшую мимо мысль.

Неё…ееет…

А потом эта мысль затихла, и в подвале остались только крысы, обычные крысы, которые пытались удрать от злой, фыркающей, шипящей и кровожадной кошки, которая сейчас наконец-то могла наверстать упущенное на последние месяцы, которая наконец могла побыть настоящей кошкой. Она царапала, кусала и рвала, а потом она повернулась и увидела маленькую белую крысу, которая во время боя не двигалась с места. Кошка протянула к ней свои когти…

Опасный Боб закричал.

— Морис!

Дверь задрожала, когда сапог Кейта во второй раз ударил по замку. При третьем ударе дерево поддалось и треснуло.

В другом конце подвала стояла стена огня. Тёмные, гибельные языки пламени появлялись и терялись в густом дыму. Клан просочился через решётку, растёкся по подвалу и уставился десятками пар глаз на огонь.

— О нет! — закричал Кейт. — Бежим, там есть вёдра за дверью!

— Но… — начала было Малисия.

— Нам надо это сделать! Быстро! Это задание для больших людей!

Огонь шипел и трещал. Повсюду лежали мёртвые крысы, в огне и перед ним. Порой это были только части крыс.

— Что здесь стряслось? — спросил Загар.

— Похоже на войну, шеф, — ответил Сардины, обнюхивая мёртвых.

— Можем мы проскочить мимо огня?

— Слишком жарко, босс. Извини, но мы… Это Персик?

Она лежала недалеко от огненной стены, вся перепачканная, и что-то тихо бормотала. Загар присел рядом с ней, после чего она открыла глаза.

— С тобой всё в порядке, Персик? Что случилось с Опасным Бобом?

  67