очень нудно 
3 
— Это воровство, Морис! — заявила Персик. Она сидела на сиденье рядом с мальчиком. Персик была крысой.
— Нет, это не совсем воровство. Это скорее как… находка. Кучер убежал. Поэтому можно говорить о… спасении имущества. А что, неплохая идея. Мы могли бы и вернуть карету, чтобы получить за это вознаграждение. Этот вариант ещё лучше. К тому же он совершенно легален. А, что думаете?
— Люди могу начать задавать вопросы, — сказала Персик.
— Если мы её бросим здесь, её кто-нибудь уведёт, — проныл Морис. — Воры угонят её! Намного лучше будет, если мы её возьмём. Мы всё-таки не воры.
— Нет, мы оставим её здесь, — сказала Персик.
— Тогда надо украсть коня разбойника, — заявил Морис, как будто ночь, в которой ничего не было украдено, можно считать проведённой зря. — Украсть что-то у вора — это не настоящая кража, а компенсация.
— В чём-то он прав, — сказал мальчик. — Мы же не можем здесь всю ночь просидеть!
— Верно! — поспешил согласиться разбойник. — Вы не можете просидеть здесь всю ночь!
— Мы не можем сидеть здесь всю ночь! — присоединился хор голосов из его штанов.
Морис вздохнул и снова высунул голову в окно.
— Ну ладно, — сказал он. — Мы сделаем так. Ты стоишь тихо, смотришь вперёд и не пытаешься выкинуть какой-нибудь трюк. Потому что если ты попытаешься, мне будет достаточно сказать одно слово…
— Не говори его! — с чувством выкрикнул разбойник.
— Хорошо, — сказал Морис. — Мы сейчас заберём твоего коня в качестве компенсации, а ты можешь взять карету, потому что это воровство, а воровать положено только ворам. ОК?
— Я согласен со всем, что ты скажешь, — поспешил заверить разбойник. И тут же прибавил: — Но пожалуйста, ничего не говори! — Он смотрел прямо перед собой. Краем глаза он увидел, что кот и мальчик вышли из кареты. Он слышал, как они подошли к коню и забрались на него. И он подумал о мече. Да, ему оставили карету, но существует и такая вещь, как профессиональная гордость.
— Ладно, — раздался голос кота. — Мы тебя теперь покинем. Но ты должен пообещать, что не сдвинешься с места, пока мы не скроемся из виду. Ясно?
— Честное слово вора! — воскликнул разбойник и опустил правую руку к рукоятке меча.
— Хорошо, — ответил кот. — Конечно, мы тебе доверяем.
Разбойник почувствовал, как его штаны уменьшились в весе после того, как их покинули крысы. Он услышал звяканье конской сбруи. Ещё несколько секунд он помедлил, а потом выхватил меч и бросился в погоню.
Вернее, хотел броситься. Вместо этого он упал лицом вниз и больно стукнулся о землю, потому что кто-то связал вместе шнурки его ботинок.
Его почитали за своего рода чудо. Господин Чудо Морис, так его называли.
Он сам никогда не хотел быть чудом. Но так случилось.
В один прекрасный день он вдруг заметил, глядя на своё отражение в луже, что что-то тут не так. Он смотрел на себя и думал: а ведь это я. Никогда до этого он не осознавал себя. Теперь он и не мог толком вспомнить, а как же он вообще думал до того, как случилось Чудо. Ему казалось, что его душа тогда была похожа на некое подобие супа.
И потом крысы. Крысы, жившие в куче мусора в одном из углов его территории.
Ему стало ясно, что в них есть что-то особенное, когда он поймал одну из них, и она спросила его: «Можем мы это обсудить?» Одна часть его нового чудесного мозга сообщила ему, что нельзя есть того, кто умеет говорить. Во всяком случае, следует сначала послушать, что он имеет сказать.
Этой крысой была Персик. Она была непохожа на обычных крыс, точно так же как были непохожи на них Опасный Боб, Прохода Нет, Загар, Окорок, Оптом, Токси и все остальные. Но и Морис не был похож на обычного кота.
Крысы много времени проводили в размышлениях о том, что же сделало их вдруг такими умными. Морис считал это пустой тратой времени. Так случилось, и всё. Но крысы постоянно обсуждали, не могло ли быть причиной что-то из съеденного ими мусора. Морису было ясно, что по крайней мере его Превращение нельзя было объяснить никаким мусором, потому что он отродясь никакого мусора не ел. И уж тем более он не стал бы есть мусора из крысиной мусорной кучи, потому что он знал, откуда этот мусор происходит…
Морис считал крыс несколько туповатыми. Ну да, они были весьма смышлёными. И всё-таки туповатыми. Сам Морис сумел выжить четыре года на улицах Анк-Морпорка, в результате чего у него вся морда была в шрамах, а от ушей уже немного осталось. Зато он был тёртый калач. Когда он шёл по улице, он так гордо вышагивал, что ему приходилось идти медленнее, чтобы не упасть. Когда он опускал на землю хвост, люди обходили его. Чтобы выжить четыре года на улицах Анк-Морпорка, нужно было быть тёртым калачом, особенно если постоянно приходится иметь дело со сворами собак и свободно промышляющими скорняками.
3 
