51 
– Какое-то время я ненавидела тебя… Или, по крайней мере, хотела ненавидеть…
– Я тоже хотел возненавидеть тебя. Но понял, что сам во всем виноват.
– Наверное, и я в чем-то виновата. Может быть, не надо было возвращаться на работу, но я не могла найти другого выхода.
Вард покачал головой.
– Ты была права. – Он улыбнулся сквозь слезы. – Эти твои сумасшедшие идеи – сделать меня продюсером… – Он нежно посмотрел на нее. Его жена – замечательная женщина, ему повезло, что он сумел вернуть ее в свои объятия, пусть хоть на час или два.
Фэй покачала головой.
– Это вполне реально. Я бы всему тебя научила. Ты можешь поехать со мной на съемки моего фильма. – Она с надеждой взглянула на мужа, но он медленно покачал головой.
– Не могу. Я же теперь работаю. С девяти до пяти.
Она засмеялась.
– Ну хорошо. Но ты вполне сможешь стать продюсером, если, конечно, захочешь.
Вард вздохнул и обнял жену.
– Это для меня несбыточная мечта, милая.
– А вдруг нет? – Она посмотрела на него, размышляя, что же их ждет дальше. По крайней мере, он вернулся домой. К ней. Снова.
Вард стоял в дверях отвратительного дома на Монтерей Парк, глядя на жену.
– Так мы попробуем еще раз? Нет. Не так. Дашь ли ты мне еще один шанс, Фэй?
Фэй долго смотрела на Варда, и робкая улыбка, рожденная мудростью, разочарованием и болью, засветилась в ее глазах. Она уже давно повзрослела, и жизнь не казалась ей такой безоблачной, как несколько лет назад. Мир перевернулся, но она выжила. И теперь этот мужчина просит у нее разрешения снова пойти рядом с ней. Вард причинил ей страшную боль, предал ее, но в глубине души Фэй понимала, что он по-прежнему ее друг и любит ее. А она его. И всегда будет любить. Он не обладал ее жизненной силой и не был готов к борьбе в одиночку. Но бок о бок, рука об руку… Может быть. Да нет, что это с ней? Никаких сомнений! И самое важное – она по-прежнему верит ему.
– Я люблю тебя, Вард. – Фэй вдруг снова ощутила себя юной.
Бесконечные месяцы без него… Не дай Бог еще раз пережить подобное. Она все вынесет, даже нищету. Но не это.
Вард поцеловал ее; дети молча смотрели на них с порога, потом вдруг засмеялись; Грег показывал на них пальцем и хохотал громче всех, отец с матерью тоже рассмеялись. Жизнь снова показалась радостной и счастливой, как в давние времена, нет, даже лучше. Каждый прошел свой круг ада и вернулся домой, почти как когда-то из Гвадалканала. Они выиграли свою войну. И жизнь начиналась снова.
10
Вард оставил свою меблированную комнату в Вест Голливуд и вернулся в отвратительный дом на Монтерей Парк, ранее столь ему ненавистный. Но на этот раз он совсем не замечал его убожества. Теперь он казался прекрасным. Вард внес свои вещи вверх по лестнице в их комнату.
Перед тем как Фэй начала работу над новым фильмом, а дети вернулись в школу, они провели идиллические недели. Когда Фэй начала снимать, Вард настоял, чтобы она взяла машину, а сам ездил в банк на автобусе; это экономило уйму времени, и Фэй была благодарна мужу. Вард относился к ней еще лучше, чем прежде, правда, не было уже изумрудных колье, рубиновых заколок, зато ужины готовил сам Вард, стараясь, чтобы они не остыли к ее приходу. С зарплаты он покупал ей маленькие подарки – книги, приемник, свитер, чтобы она не мерзла на съемках; появились маленькие записочки, которые он передавал на съемочную площадку, и ей хотелось плакать от счастья. Он наполнял ванну горячей водой с ароматным маслом, которое сам для нее покупал. Вард был с ней трогателен до слез. Месяц за месяцем доказывал, как он любит ее, и Фэй старалась отвечать тем же. Буквально из пепла старой жизни рождались отношения более крепкие, чем прежде, и те ужасные месяцы стали постепенно уходить из памяти. Они старались не вспоминать об этом времени, слишком тяжелом для обоих.
Фэй наслаждалась новой жизнью во всех отношениях. Первая режиссерская работа шла хорошо, в 1954 году ей поручили снять три картины, и все с яркими звездами. Каждый фильм дал огромный кассовый сбор. Фэй снова становилась популярной в Голливуде, и не просто как хорошенькая женщина или известная кинозвезда, а как талантливый режиссер прекрасных фильмов, обладающий удивительной властью над актерами. По мнению Эйба Абрамсона, она могла создать душераздирающие сцены даже с камнем. И Дор Шери охотно соглашался с ним. Они гордились ею, и когда в 1955 году поступило новое предложение, Фэй потребовала того, чего хотела уже давно. Она вынашивала свою мысль с тех пор, как вернулся Вард, и знала – он созрел для этого. Эйб чуть не свалился с кресла, когда Фэй объявила свои условия.
51 
