Последние отзывы

  127  

По лицу Президента бежали слезы, и он не скрывал Их. Никто из родственников Кристиана не плакал, хотя каждый зритель чувствовал, что они убиты горем.

– Он умер, – продолжал Президент, – но умер, сознавая, что прожил свою жизнь достойней многих других. Многие ли из нас могут сказать это о себе? Я выбрал отрывок из его речи, потому что нет у меня других слов, чтобы так полно выразить все то, ради чего жил доктор Кристиан. Он сам олицетворял собою Веру, Надежду и Любовь. Он подарил нам Завет Тысячелетия, – Завет, который утверждает могущество духа Женщин и Мужчин; Завет, который дает нам силы существовать в этом суровом, беспощадном третьем тысячелетии. Так помните же о человеке, который сложил эти слова. И знайте: пока вы помните о нем, он, который всегда повторял, что он всего лишь человек – как вы и я, – никогда не уйдет из этой жизни. Он не умрет никогда.

Президент кончил говорить, и Карриол выключила телевизор прежде, чем началась наспех составленная двухчасовая передача, посвященная жизни и деяниям доктора Кристиана.

Джудит встала, прошла через кухню и открыла дверь во внутренний дворик. Специальный прожектор, освещавший дворик, она включала редко, но это была отнюдь не лишняя предосторожность для женщины, которая живет одна. Она зажгла свет и вышла на крыльцо. Все тут было в полном порядке. Дворик окружен высокой каменной стеной. Калитка в переулок надежно заперта; каменная плитка, которой вымощен двор, сверкает как новая. Никаких клумб, но много декоративного кустарника и три крупных дерева: вишня, с поникших веток которой уже осыпались бледно-розовые лепестки; береза с нежными, только развертывающимися листочками и огромное кизиловое дерево в полном цвету. Его ветви в почти белых, нежных цветах чернели на фоне неба – изящные, как японская икебана. Словно вырезанные из кости рукой великого мастера белые цветы отрешенно и безмятежно смотрели прямо в небо. Говорят, Иуда повесился как раз на кизиловом дереве. Оно тоже было в цвету. Как чудно, наверное, умереть в окружении столь совершенной красоты!

Из соседнего дома доносились рыдания: кто-то оплакивал доктора Джошуа Кристиана, который приходил, чтобы спасти Человечество, и умер, как умирают великие: в апогее своего дела, принеся жертвоприношение, дабы умилостивить богов и спасти людей.

– Напрасно ты будешь ожидать меня там, Джошуа Кристиан! – громко сказала она, обращаясь к кизиловому дереву. – Я хочу и буду жить еще долго-долго.

Она выключила прожектор, пошла в кухню и захлопнула за собою дверь.

Серебристый свет луны пролился с холодной высоты на замершие в сладкой дреме цветы кизилового дерева.

Как ни странно, горше других оплакивал Джошуа доктор Моше Чейзен. При первых же словах Тибора Ричи он пал на колени и зарыдал, раздирая на себе одежды. Он стонал и причитал, и жена ничего не могла с ним поделать.

– Это несправедливо, этого не должно было случиться! Я не желал ему зла! Зачем? Зачем? – все повторял и повторял он, рыдая.

Президент отправил Кристианов в Холломан на вертолете, пообещав в следующий вторник, в день похорон прислать за ними. Из аэропорта их доставили на машине к дому № 1047 по Оук-стрит. Было раннее утро, суббота. Джеймс открыл дверь, и они вошли в залитую ясным светом гостиную, где по-весеннему пышно цвели и зеленели домашние растения. В отсутствии Марии они нисколько не пострадали – Маргарет Кэлли, соседка, вызвалась следить за ними и обещание выполнила. На Кристианов повеяло теплом и ароматом их сада.

– Вряд ли Марта прибудет раньше завтрашнего утра.

– Бедные! Подумать только, что они услышат об этом вдали от нас и мы ничем не сможем им помочь, – сказала Мама. Она не плакала.

– Я сварю кофе, – предложила Мириам и выскользнула на кухню.

– Как нам жить дальше? – спросила Мама. Она обратилась не к Джеймсу, но к Эндрю, который обнимал ее за плечи.

– Мы продолжим его дело. Это ведь всего лишь начало.

Джеймс содрогнулся:

– Боже мой, Дрю! Без него? Будет еще тяжелее!

– Нам будет легче.

– Да, – помедлив, согласился Джеймс, – пожалуй, ты прав.

И они замолчали. Мать и два оставшихся сына понимали друг друга с полуслова.

Мэри и Марта услышали сообщение в поезде. Сначала Марию возмутило то, как Эндрю, не посоветовавшись, решил все за нее, но пока она торопилась на поезд, у нее было время одуматься, да и Марта доставила ей немало хлопот. Теперь она считала, что Дрю поступил верно.

  127