Последние отзывы

  20  

Обед прошел именно так, как и предвидел Роже. Он что-то пробурчал, пытаясь вступить в разговор, и очнулся от задумчивости только к концу обеда, когда мадам Ван ден Беш спросила, знает ли он, с кем спит мсье Х., явно желая сообщить Роже эту новость. Роже ответил, что он интересуется этим не больше, чем любимыми блюдами мсье Х., что это не имеет в его глазах никакого значения и что пускай уж лучше люди интересуются столом соседа, чем его постелью, так по крайней мере будет меньше неприятностей. Поль рассмеялась, потому что своими словами он сорвал всю обеденную беседу, и Симон, не удержавшись, последовал ее примеру. Роже выпил лишнее: когда он встал из-за стола, его слегка пошатывало, и он не заметил, что мадам Ван ден Беш, игриво хлопая выхоленной ручкой по подлокотнику кресла, подзывает его к себе.

– Мама вас зовет, – сказал Симон.

Они стояли лицом к лицу. Роже разглядывал Симона, подсознательно стараясь обнаружить какой-нибудь изъян – хотя бы срезанный подбородок, безвольный рот, – и, обманувшись в своих ожиданиях, сердито нахмурился:

– А вас, должно быть, ищет Поль?

– Я сейчас иду к ней, – сказал Симон и повернулся к собеседнику спиной.

Роже придержал его за локоть. Вдруг он взбесился. Юноша удивленно оглянулся.

– Подождите-ка… мне нужно вам кое-что сказать.

Они мерили друг друга взглядом, понимая, что пока им еще нечего сказать друг другу. Но Роже удивил собственный жест, и Симон так этим возгордился, что не мог удержаться от улыбки. Роже понял свой промах и убрал руку.

– Я хотел попросить у вас сигару.

– Сию секунду.

Роже следил за ним взглядом. Потом направился к Поль, которая разговаривала, стоя в кругу гостей, и взял ее под руку. Она отошла с ним в сторону и первым делом спросила:

– Что ты сказал Симону?

– Попросил у него сигару. Чего ты испугалась?

– Сама не знаю, – с облегчением вздохнула она. – У тебя был такой свирепый вид.

– Чего ради я буду свирепеть? Ему же двенадцать лет. Ты думаешь, я ревную?

– Нет, – ответила она и опустила глаза.

– Если бы я стал ревновать, то уж скорее к твоему соседу слева. По крайней мере хоть мужчина.

Поль не сразу поняла, кого он имеет в виду, потом вспомнила и не могла удержать улыбки. Она даже не заметила своего соседа слева. Весь обед для нее был освещен Симоном, чей взгляд, словно свет маяка, через каждые две минуты скользил по ее лицу и чуть задерживался, надеясь встретиться с ней глазами. Иной раз она шла навстречу его желанию, и он тогда улыбался такой нежной, такой тревожной улыбкой, что она не могла не ответить ему. Он был в сотни раз красивее ее соседа слева, по-настоящему живой, и она подумала, что Роже ровно ничего не понимает в таких вещах. Но тут подошел Симон и протянул Роже ящик с сигарами.

– Благодарю, – сказал Роже (он тщательно выбирал сигару), – вы еще не знаете, что такое хорошая сигара. Это удовольствие для людей моего возраста.

– Охотно уступаю его вам, – произнес Симон. – Ненавижу сигары.

– Тебе, Поль, надеюсь, не мешает дым? Впрочем, мы скоро уходим, – добавил он, повернувшись к Симону. – Мне завтра рано вставать.

Симон пренебрег этим «мы». «Это значит, что он проводит ее до дома, сам пойдет к той маленькой потаскушке, а я останусь здесь без нее». Он взглянул на Поль, прочел на ее лице ту же мысль и пробормотал:

– Если Поль не устала… я могу отвезти ее попозже.

Оба повернулись к Поль. Она улыбнулась Симону и сказала, что предпочитает уехать сейчас, потому что уже поздно.

В машине они не обменялись ни словом. Поль ждала. Роже силой увез ее с вечера, где ей было весело; он обязан объяснить свое поведение или извиниться. У подъезда Роже остановил машину, но мотор не выключил… и Поль сразу поняла, что он ничего не скажет, не поднимется к ней, что он вел себя так на обеде, лишь повинуясь голосу предусмотрительного собственника.

Она вышла из машины, прошептала: «Спокойной ночи» – и перешла улицу. Роже сразу же уехал, он злился на себя.

Но у подъезда стояла машина Симона, а в машине сидел Симон. Он окликнул Поль, и она, не скрывая удивления, подошла к нему.

– Как вы сюда попали? Должно быть, неслись как безумный. А как же вечер вашей матушки?

– Сядьте на минутку, – умоляюще проговорил он.

Они шептались в темноте, словно кто-то мог услышать. Она ловко проскользнула в низенькую машину и отметила про себя, что уже привыкла к ней. Привыкла также к этому лицу, доверчиво повернувшемуся к ней и рассеченному светом фонаря пополам.

  20