Последние отзывы

  111  

Я стоял и молчал. Что я мог сказать в ответ Баулину? Что я все понял, воспрял духом, что я снова прежний Арефьев? Нет, не было у меня на это права! Я сказал:

— Спасибо за разговор, товарищ Баулин, я буду думать над вашими словами. — И я пошел к двери.

Голос Баулина остановил меня уже на пороге:

— Послушай, Волошина у вас кем работает?

Я вздрогнул, словно кто-то неожиданно положил мне руку на плечо.

Баулин стоял у стола и глядел на меня.

— Она у нас не работает, — поспешно ответил я. — Волошина — геолог.

«Почему вы спрашиваете?» — хотелось добавить мне, но я промолчал.

Баулин тоже молчал. Так несколько мгновений^мы молча стояли друг против друга: я — у двери, Баулин — у стола.

— До свидания, — сказал я первый.

9

Я сидел один в своей комнате, когда в дверь постучали.

Она была не заперта, и я, не оборачиваясь, сказал:

— Войдите.

Когда дверь скрипнула, я обернулся: на пороге стоял… Николай Николаевич Крамов.

Галлюцинация? Нет: он стоял передо мной воочию, наяву. Только вместо обычных кожаной куртки и сапог на нем были пальто, туфли с калошами и шляпа.

— Здравствуй, Андрей, — приветливо сказал Крамов. — Ты, конечно, удивлен, но я тебе сейчас все объясню. Надеюсь, я могу войти?

Он все еще стоял на пороге. За его уверенно-непринужденной манерой держаться ощущалось, однако, опасение, что я не позволю ему войти в комнату. Он не знал, что все это уже не имеет для меня значения.

— Входите, — повторил я.

Он вошел, снял шляпу, бросил ее на стол, расстегнул пальто, но не снял его и, уже не ожидая моего приглашения, сел у стола.

Я стоял неподвижно спиной к окну.

— Так вот, — сказал Крамов, — прежде всего хочу сообщить тебе, что я приехал в родные палестины в составе комиссии по твоему делу. Нас три человека: двое из Москвы, один из заполярного горного округа. Четвертым, очевидно, будет ваш главный инженер Орлов. Пятого подберут на комбинате.

Я все еще молчал. Мне казалось это. нереальным — появление Крамова и то, что он говорил.

— С некоторых пор у нас с тобой так повелось, Андрей, — продолжал Крамов, — что мы сразу переходим к сущности дела, так сказать, берем быка за рога. Ты молчишь, но я отлично понимаю, о чем тебе хотелось бы спросить меня. Ты хочешь знать, почему я, презрев далеко не чрезмерно приятные воспоминания об этих местах, согласился сюда поехать. Так? Это первое. — Он загнул палец на правой руке. — Во-вторых, ты, конечно, уверен, что я воспользуюсь случаем, чтобы свести с тобой старые счеты и, выражаясь фигурально, закопать тебя. Так? — И Крамов загнул второй палец.

Он сидел, откинувшись на спинку стула, распахнув пальто и вытянув вперед ногу.

А я все еще не мог осознать, что внезапное появление Крамова — реальность и имеет самое прямое отношение к моей судьбе.

— Ты молчишь? — сказал Крамов. — Я понимаю. Тебе, в сущности, еще нечего говорить. Ты ждешь ответа на свои вопросы. Надеюсь, я правильно их сформулировал? Так вот, ты, наверное, помнишь, что моему отзыву в Москву предшествовало нелепое, надуманное дело. Я имею в виду тот несчастный случай с Зайцевым. Оно потянулось вслед за мной. Мне пришлось уйти из министерства. Я перешел на преподавательскую работу. Но это поле деятельности не для меня. Ты можешь как угодно относиться ко мне, но вряд ли будешь отрицать, что я по характеру своему человек активного действия. А сейчас, в новой обстановке, обстоятельства складываются так, что я смогу вернуть себе прежнее положение. Но мне надо рассеять туман, возникший вокруг моей скромной персоны из-за истории с Зайцевым и твоих филиппик по моему адресу. Все это надо сделать здесь, на месте, и, между прочим, с твоей помощью. Поэтому, когда для участия в комиссии потребовался человек, хорошо знающий местные условия и этот туннель, я не мог отказаться. В этом есть для меня известный риск, не отрицаю, но я иду на него. Надеюсь, ты меня понял?

— Да, я вас понял, — сказал я.

— Отлично. Но это лишь половина дела. Вторая имеет к тебе уже непосредственное отношение. Я умышленно приехал сюда на день раньше моего коллеги. Между прочим, это инженер-аппаратчик, не нюхавший производства, но страшный законник и, между нами говоря, типичный бюрократ. Так вот, я постарался приехать чуть раньше, чтобы, так сказать, приватно, без протоколов и заседательской суетни, выяснить, что тут произошло. Твои дела плохи, Андрей. Ты меня понимаешь?

  111