Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
27 
Каждый вечер он рассказывал все Ионафану, которого это забавляло, но и тревожило: сколько дерзости у девственницы, его родной сестры, и настойчивости у отвергнутой девушки, а также интриг, замышляемых Саулом и его людьми. Но в конце всегда взрывы смеха Давида и Ионафана, руки, лежащие на плечах товарища, вся эта интрига только еще больше объединяла их. Хитрость не удалась. Дворцовые сплетники скоро рассказали молодым людям, что повитуха осмотрела Мерову и подтвердила ее невинность. Давид, безусловно, не был равнодушен к женщинам, он не был рохлей, но у него не было и намерения становиться тайно зятем своего возлюбленного.
– Впрочем, это ничего бы не изменило, – сказал как-то Ионафан. – Я хочу сказать – ничего в нашей дружбе.
Давид размышлял над этим: в конце концов, он вышел победителем. Его позабавила царская интрига, а Мерова и правда была в его вкусе. И может быть, если бы Саул ему официально отдал ее руку, он бы с удовольствием женился на ней. Однажды утром Ионафан напомнил своему отцу, что Давид ждет награды, обещанной победителю Голиафа, тем более что это было обещано публично.
Саул выслушал просьбу с невозмутимым лицом и не сделал никакого комментария. Но вечером, в начале трапезы, в присутствии своих сыновей и Давида равнодушным тоном объявил, что решил отдать руку Меровы Адриэлу из Мехолы, знатному человеку, которому он был обязан. Все взгляды были направлены на Давида, ведь именно ему публично была обещана награда. Оскорбление, однако, было встречено улыбкой. Он поднял рог с вином и выпил за успех жениха и невесты. Жест вывел из себя Саула, который, повернувшись к Давиду, бросил:
– Итак, пей!
По лицу Ионафана пробежали судороги. Его отец не только публично обнаружил свое предательство. Но еще свою досаду и, более того, свою зависть. Царь завидовал победившему юноше. Настоящим царем впредь будет Давид. Царство будет разделено между ним и Ионафаном.
– Мерова была обещана победителю Голиафа, – вновь сказал Саул, опустив глаза, – но у меня есть другая дочь, которая достанется этому победителю. Однако при условии…
Он поднял глаза на присутствующих, выждал время, чтобы произнести: «Пусть этот победитель заплатит мне выкуп». У каждого перехватило дыхание. Царь просит выкуп? Царь?
– Я хочу получить крайнюю плоть от ста филистимлян, – сказал Саул. – Мы выезжаем завтра.
Необычность и явная непристойность требования оскорбили слух присутствующих. Даже Малхис, который не любил Давида, выглядел потрясенным. «Он потерял разум! Он обезумел от зависти!» – сказал он своему адъютанту. Авенир следил за происходящим с удрученным видом. Но страннее всего среди этой бури выглядело поведение Давида.
– Ну, так выпьем за этот выкуп! – ответил он, поднимая рог и не прекращая улыбаться.
Иевосфей, до сих пор сидевший тихо и неподвижно, встал и торжественно сел около Давида. Все следили за его действием, а брови Саула нахмурились.
– Я пью за победу Давида, – сказал он проникновенно. – Я пью за сто краеобрезаний, которые достанет мой зять. – И он обнял Давида за плечи. Потом он опустил руку на блюдо, вытащил кусок птицы и протянул его Давиду жестом любовника или раба. Давид взял его, не отводя глаз от взгляда Иевосфея. «Этот юноша пленит нас всех, – прошептал адъютант Малхис. – Всемогущий с ним».
– Подождем, что скажет Самуил, – ответил Малхис зловещим тоном.
Глава 14
ВЫКУП
Филистимляне решили взять Гиву и уже три дня готовились к осаде. Прибывшие шефелы, следуя по реке Сорек, собрали своих, рассеянных по горам Хеброк, в долине Рефаим и устроили лагерь в миле на юг от Села[3].
Иудеи, численностью десять тысяч, вышли на заре, намереваясь разрушить лагерь и прогнать врагов за реку Кезалон. Авенир разделил их на пять отрядов по две тысячи человек, четырьмя командовали сыновья Саула, а пятый, в большинстве своем состоящий из лучников, был под его личной командой. Около тысячи солдат также были разделены на четыре группы, входившие в отряды под командой царевичей. Давид, у которого никакого звания не было, находился в отряде Ионафана и был вооружен одним мечом, который ему вручил Ионафан. Оправдываясь, он говорил, что ему не подошло никакое оружие. Издалека его узнавали по пышной шевелюре, по его обнаженному торсу, который прикрывал только жилет.
План атаки был прост: четыре группы окружали филистимский лагерь, конники брали приступом, а пехотинцы шли следом. Тылы подстраховывали лучники под командованием Авенира.
27 
