Последние отзывы

  5  

– Но я полагаю, что примитивные общества могли быть вполне…

– Он имеет в виду примитивизм в индустриальном смысле. Не обращайте внимания. И не прекратите ли вы тыкать в это? Испортите!

– Но вы-то сами можете это есть?

– Вы можете съесть все, что угодно, если только сумеете донести это до рта и проглотить.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я.

– Так спрашивайте, идиот!

– Именно это я и делаю.

– Нет, не это! Гриф, что вы делаете? Перестаньте сейчас же! Где ваш майндер^[1], где комп, наконец?

– Но я вовсе не хотел…

– Вижу. Так что? Они уезжали все разом?

– Как это возможно? Все бы остановилось, если бы все они так уехали.

– М-да, разумеется.

– Но иногда бывало, что инфраструктурой занимались подсобные команды. Словом, они все-таки уезжали и ездили с места на место время от времени.

– А!

– А ведь теперь каникулы – это время, когда мы остаемся дома, ведь иначе у нас не было бы возможности вот так собираться вместе, и ты никогда не узнал бы, кто твой сосед.

– На самом деле, я и сейчас точно в этом не уверен.

– Это потому что вы столь легкомысленны.

– Ах, если бы были только одни длинные каникулы!

– В старом смысле, конечно?

– В гедонистическом.^[2]

– Шило у вас в заднице.

– И в заднице, и в руках, и в ногах, и везде…

– Хаб, так можно это есть или нет?

– …и в крыльях, и в ребрах, и в печенках…

– Хорошо, мне кажется, есть идея.

– …и в коленках, и в копытах, и в рогах…

– Так что же, Хаб?

– …и в панцирях, и в мускулах, и в голове…

– Заткнешься ты, наконец?

– Хаб, а, Хаб? Черт, мой комп не работает! Или Хаб просто не отвечает.

– Может быть, он на каникулах?

– …и в плавниках, и в волосах, и еще где? М-м-м… Где же? В зубах ничего нет?

– Предлагаю его все-таки заткнуть.

– Одобряю.

– Хаб! Хаб! Никогда еще ничего подобного не случалось!

– Ишлоер?

– Извините? – Наконец произнесено его имя. Кэйб вынужден был признаться, что все-таки втянут в один из тех странных, напоминающих транс разговоров, в которые попадал на подобных сборищах. В таких случаях диалог – или же несколько диалогов разом – тянулся каким-то головокружительным, доводящим до тошноты образом и действовал на него так, что он совершенно терял нить разговора, не понимая, кто, что, кому и зачем говорит.

Правда, в следующий момент он легко вспоминал все сказанные слова, но уловить связывающие их эмоции так и не мог. И сейчас он пребывал в каком-то странном дурмане, пока в разговоре не образовалась брешь, пробитая обращением непосредственно к нему. Он находился в верхней бальной зале церемониальной баржи «Уединение» вместе с сотней других людей, большинство которых были действительно людьми, хотя и не в собственно человеческом обличий. Концерт композитора Циллера – античная челгрианская мозаика – закончился полчаса тому назад. Настроение царило тихое и спокойное, несмотря на то что финал слушатели встретили взрывом аплодисментов. Теперь все занимались едой и выпивкой. И, конечно, беседой.

Кэйб вместе с группой мужчин и женщин стоял посередине зала у буфетного столика. Воздух был теплым, полным ароматов и тихой музыки. Над головами сгибались деревянные и стеклянные светильники, сделанные на какой-то старинный манер так, что, хотя и не давали полного спектра, озаряли все вокруг уютным ласковым светом.

В носу его тихо позвякивало кольцо. Когда Кэйб впервые прибыл сюда, ему совсем не понравилась идея имплантации компьютера прямо под черепную коробку (да и вообще куда бы то ни было). Единственной вещью, с которой он действительно не расставался, было это фамильное кольцо в носу, поэтому компьютер вживили ему именно туда.

– Прошу прощения за беспокойство, господин посол. Это Хаб. Вы оказались ко мне ближе всех и потому передайте господину Олсьюлу, что он пытался говорить не по компу, а по обыкновенной брошке.

– Хорошо. – Кэйб обернулся к молодому человеку в белом костюме, державшему в руках какую-то драгоценность и с большим удивлением на нее взиравшему. – Это вы господин Олсьюл?

– Слушаю вас, – молодой человек отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть хомомдана. Лицо отражало такую растерянность, что Кэйб понял: он действительно введен в заблуждение этой скульптуркой, или монументальной бижутерией. Здесь это часто случалось. Молодой человек, прищурившись, изучал свою крупную брошь. – А ведь я мог это испортить…

  5