Последние отзывы

  17  

— Смотрите, — сказал Анхель. — Вон там я вижу одну.

Девушка выгуливала мерзкого, злобного пуделя — совсем молоденькая, с длинными блестящими волосами, пританцовывающими на воротнике ее пальто. Джеронимо прервал свою песню, сказал "Cono!" и помахал рукой. Потом снова запел, на сей раз для нее. Она не обратила внимания ни на кого из них и направилась к выходу из парка, спокойно улыбаясь голым деревьям. Они провожали ее глазами, пока она не скрылась из виду. Им стало грустно. Анхель вздохнул.

— Их так много, — сказал он. — Миллионы миллионов девушек. Здесь, в Нью-Йорке, в Бостоне — я был там однажды — и в тысяче других городов… У меня от этого башню сносит.

— В Джерси тоже, — отозвался Профейн. — Я работал в Джерси.

— В Джерси много хорошего, — сказал Анхель.

— Но там, на дороге, они все были в машинах.

— Мы с Джеронимо работаем в канализации. Под землей. Там вообще ничего не видно.

— Под землей. Под улицей. — Через минуту Профейн повторил: — Под Улицей.

Джеронимо кончил петь и спросил у Профейна, помнит ли он историю с детенышами аллигаторов? В прошлом году, или, может, в позапрошлом, дети по всему Нуэва-Йорку покупали их себе как домашних животных. В «Мэйси» их продавали по пятьдесят центов, и казалось, каждый ребенок вменил себе в обязанность завести хоть одного. Но вскоре аллигаторы детям наскучили. Некоторых просто выпустили на улицы, но большинство оказалось смыто в унитаз. Аллигаторы выросли, размножились, питаясь крысами и помоями, и вскоре наводнили собой всю канализационную систему, превратившись в огромных слепых альбиносов. Сколько их там, внизу, — один Бог знает. Некоторые сделались людоедами, поскольку в округе не осталось ни единой крысы — одни были съедены, а другие в ужасе бежали.

В прошлом году разгорелся канализационный скандал, и у Департамента проснулась совесть. Они объявили набор добровольцев, чтобы те, вооружившись винтовками, охотились под землей на аллигаторов. Нанимались немногие, да и те вскоре увольнялись. Мы с Анхелем, — гордо сказал Джеронимо, — работаем уже на три месяца дольше, чем кто-либо до нас.

Профейн вдруг протрезвел.

— Они продолжают набирать добровольцев? — медленно промолвил он. Анхель запел. Профейн повернулся и посмотрел на Джеронимо. — А?

— Конечно, — ответил Джеронимо. — Винтовку в руках держал?

Профейн ответил утвердительно, хотя не держал никогда и не собирался, — во всяком случае, на уровне земли. Но винтовка под землей, под Улицей, — из этого может что-нибудь выйти. Попытаться можно.

— Я поговорю с нашим боссом, мистером Цайтсуссом, — сказал Джеронимо.

Бинбэг, весело переливаясь, повис на секунду в воздухе.

— Смотрите, смотрите! — весело кричали дети. — Смотрите! Он падает!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Напрочь Больная Команда

I

В полдень Профейну, Анхелю и Джеронимо наскучило высматривать девочек, и они отправились за вином. А примерно час спустя как раз мимо того места, где они сидели, возвращалась домой Рэйчел Аулглас — профейновская Рэйчел.

Нет слов, чтобы описать ее походку. Она передвигала ноги медленно, но мужественно и чувственно — будто шла на свидание через сугробы глубиной с ее рост. Она пересекала площадку, и серый плащ развевался на легком бризе, прилетевшем с побережья Джерси. Когда она шагала по решетке в центре площади, высокие каблучки с потрясающей точностью попадали на X-образные пересечения прутьев. Хоть этому она научилась за полгода жизни в Нью-Йорке! В процессе учебы ей не раз приходилось терять каблуки, а зачастую — и самообладание; зато сейчас она прошла бы здесь с закрытыми глазами. Она могла бы сойти с решетки, но ей хотелось порисоваться. Перед собой.

Рэйчел работала в агентстве по найму — проводила там собеседования; но сейчас она шла из одной истсайдской клиники, где встречалась с неким Шейлом Шунмэйкером — пластическим хирургом. Шунмэйкер славился своим мастерством, и его бизнес процветал; у него работали два ассистента, первым из которых считалась медсестра-секретарша-регистраторша с невероятно скромным вздернутым носом и тысячами веснушек, сделанных лично Шунмэйкером. Каждая веснушка была татуировкой, а девушка — его любовницей; по милости какой-то ассоциативной причуды он называл ее Ирвинг. Другого ассистента звали Тренч, — в перерывах между приемом пациентов этот неблагополучный малолетка забавлялся метанием скальпелей в именную дощечку, презентованную его шефу организацией "Объединенный еврейский призыв". Клиника располагалась в лабиринте комнат фешенебельного дома между Первой и Йорк-авеню — на краю Немецкого квартала. Для соответствия местоположению здесь был установлен замаскированный громкоговоритель, из которого ревел пивнушный Мьюзек.

  17