... 
52 
Ниже стояла одна лишь подпись — так скоро и бегло начертанная, словно Сюзанна давала понять, что вряд ли написала бы больше без усилия над собой, даже если бы нашлось что добавить, и Али долго вглядывался в нее с чувством, будто дверь перед ним захлопнулась наглухо и опустился тяжелый засов. Мертв! Солнце скрылось — и никогда более не взойдет! Али ощутил, что мертвые неотвратимо подступают к нему все ближе и ближе, словно желая обрести над ним вечную власть: его мать — и леди Сэйн — его праотцы — лорд Коридон, еще не остывший в могиле, — они выпьют из его жил теплую кровь, высосут силу мышц, но утаят единственное, что бы он у них попросил — их сон, их благословенное неведение! Али, в порыве гнева и смятения, его переполнивших, сунул письмо в карман и распорядился погрузить немногие свои пожитки в почтовую карету, которая отправлялась на Север, и уже через час катил в ней по дороге в Шотландию. Но колеса этой повозки, казалось ему, вращались медленно, точно в колеснице Сисары, и Али, непрерывно ерзая и вертясь на сиденье, пытался ускорить ее движение, лишь бы оказаться подальше от себя, своей жизни и всего, что он знал. Все его мысли были устремлены к одной цели — конечной точке путешествия, цитадели его Отца.
Когда в закатный час вдалеке выросла эта громада, не представлялась она местом, притягательным для чьего-либо сердца, — скорее, предостережением не приближаться. Мрачные стены и дальняя сторожевая башня пришли в еще большее запустение, нежели раньше, и придавали округе вид крайне заброшенный (я иногда спрашиваю себя, отчего столько слов, обозначающих печаль и поругание, падение и порчу, начинаются с буквы П. Что за проклятие пало на нее, что с нею связано так много плачевных понятий?). Широкими шагами Али пересек опустелые залы, миновал потемневшие стены, на которых светлые квадраты обозначали места, где прежде висели картины, — испуганным слугам, с которыми сталкивался, он без предисловий задавал один лишь вопрос: где сейчас лэрд, — слуги путались с ответами — однако в конце концов Али нашел хозяина дома в бильярдной, склоненным над столом — чуть ли не единственным предметом обстановки, который он счел нужным сохранить.
«Ты, однако, не промедлил пуститься в путь, — холодно заметил лорд Сэйн, пустив шар в лузу. — Я ожидал тебя увидеть только через несколько дней».
«Сэр, — заговорил Али. — Мне сообщили новость, которая меня потрясла и огорчила до крайности. Я склонен полагать, что вы об этом деле осведомлены, хотя надеюсь, вы не замешаны в кознях, направленных против меня и на погибель моего счастья и счастья тех, которых так высоко ставлю в мыслях».
«Довольно странный способ ко мне адресоваться, — заметил лорд, не выказав ни малейшего признака неуместного волнения. — Будьте со мной откровенней, сэр, и объяснитесь без обиняков. О каких таких лицах вы ведете речь?»
Али изложил отцу новости, которые не покидали его мыслей с той минуты, как он о них прочитал: о смерти лорда Коридона в Португалии, о загадочной отмене приказа, что освобождал его от службы вне Англии, — и о предстоящем браке Сюзанны с человеком, который неспособен составить ее счастье, не говоря уж о гибели чувств и надежд Али — правда, ни разу не высказанных; во время рассказа Али пристально следил за лицом лорда Сэйна, стараясь уловить хотя бы проблеск участия.
«Сожалею о кончине твоего друга, — отозвался лорд Сэйн, изучая расположение шаров на зеленом сукне. — Тем не менее, dulce et decorum est [6], это бесспорно. Я и сам был Солдатом и не выпрашивал освобождений, каких он без труда добился. Что касается его сестры, то мои поздравления. Отличная Партия: богатый старик, который особых требований не предъявит и всячески постарается как можно лучше выглядеть в ее глазах. Сколько помнится, старикан туговат на ухо — мало что заметит и ни чего не услышит. Супруга сможет делать все, что ей заблагорассудится, — так уж в мире заведено».
«Возьмите свои слова назад! — вскричал Али. — Они оскорбительны, а я этого не потерплю!»
Лорд Сэйн, сосредоточенно натирая кий мелом, казалось, пропустил это мимо ушей и взглянул на Али с таким видом, будто ничего не было сказано. «Рекомендую и тебе последовать ее примеру, — произнес он. — Ты погряз в долгах глубже прежнего: твои расходы на обучение значительно превысили мои нынешние возможности, и потому я вынужден был поставить подпись от твоего имени под рядом документов, предложенных мне лицами из Сити, с которыми я предпочел бы не иметь никакого дела, но к кому, однако, мне приходилось ранее обращаться. Эти суммы будут добавлены к прочим, затраченным на тебя до твоего Совершеннолетия, а они (как я уже указывал) весьма существенны».
52 
