93 
— Как же он тогда… идейный… отпустил тебя ко мне? Что-то… удивительно…
— Сказать всю правду?
— Обязана! Какие еще могут быть вопросы?
— За делом послал, — сообщила Анька.
— Хм, какое же у него ко мне дело? Просил раскроить тебя поровну? Не желаю!
В самую последнюю минутку у Аньки мелькнула, как рыбка-бель в тихой заводи, мысль о том, что не надо бы открывать, с каким заданием посылал ее бригадир на Черную проточину: темный, зловещий характер Дерябы может сработать, как тонна взрывчатки, и тогда недолго до беды. Но так-таки и не хватило у нее сил справиться с той не сравнимой ни с чем обидой, какую наносит мужчина женщине, отказывая ей хотя бы в мимолетной любви.
— Задумал оставить тебя на мели, вот что! — ответила Анька. — Одного, и на мели. Послал, чтобы тайно сманила твоих дружков в бригаду. У нас ведь горе с людьми. И обещал за это самое отвалить мне на крепдешиновое платье. Видал какой?
— Идейный, гад! — прохрипел Деряба. — Но как же он советовал сманить? Разве они от меня пойдут?
Анька поиграла бровями.
— Велел околдовать…
— Обещала, да? — спросил Деряба, вставая на колено.
— Чего ты бесишься? А ну, вдарь! — Анька выставила грудь перед Дерябой. — Дурак! Если бы обещала, то разве сказала бы тебе? Налакался, так ничего уж и не соображаешь?
Деряба схватил Аньку за плечи, притянул к себе, крепко поцеловал в губы. Потом некоторое время смотрел в ее темно-карие, ласково манящие глаза и сказал:
— Теперь верю тебе!
Отпустив Аньку, он сел на песок и твердо заявил:
— А моих дружков не видать ему как своих ушей! От меня они ни на шаг. Они у меня вот где! — пояснил он, сжимая в воздухе кулак. — Такой закон! Клятва дана!
Со степного озера донесло два выстрела.
— Это они? — спросила Анька.
— Они. Уток бьют.
— А ты что же не пошел с ними?
— Значит, сердце чуяло, что ты приедешь, — польстил Деряба Аньке в благодарность за ее откровенность. — И потом, кому-то надо же быть у этого проклятого трактора! Я все-таки в ответе за него. Да и ладно, что остался: как раз перед твоим приходом вдруг налетел сам Зима.
— Ну, и что же он тут? — спросила Анька.
— Он с нашим братом не очень-то ласковый, — откровенно признался Деряба, вероятно все из-за того же чувства благодарности. — Поглядел на наше это сооружение, походил вокруг… Ты видала, что мы там нагородили?
— Вышку-то? А как же!
— Это не вышка, а так… сплошная ахинея, для дураков! — Деряба захохотал утробно и гулко; поблизости внезапно с криком вырвалась из зарослей кряква. — Ну, и охмурил же я Краснюка, самому приятно! Я ему плету черт знает что, а он, губошлеп поганый, вот с таким важным видом слушает. И каких только дураков не назначают директорами! И где их, скажи ты мне, берут? Ну, а потом и пошла у нас здесь комедь-житуха. Рубим сосны, возим, копаем землю, городим какую-то вышку, а больше всего ведем время и наслаждаемся жизнью. Катаемся на лодке, уток стреляем, в карты режемся, мясо жрем, водку пьем! Где теперь найдешь такое житье? Получше всякого курорта! У него, у губошлепа, не было никакого соображения, а у меня был полный расчет. Я наперед знал: пока мы водим Краснюка за нос да живем-гуляем, вода-то спадет и нас за ненадобностью погонят отсюда к чертовой матери! Так и вышло. Походил-походил сегодня Зима вокруг нашей вышки, покачал головой, поглядел на трактор и видит: вода уже тронулась на убыль, едва заметно, но тронулась… Теперь сама посуди, какой же расчет городить дурацкую вышку и поить нас водкой, когда вскорости трактор и так вытащить можно? Вот этот Зима — умный, видать, мужик — и говорит мне сегодня: «Ну, вот что, дармоеды, пожили всласть на казенных харчах, а теперь хватит — сматывайте манатки и катитесь отсюда к чертовой матери!» На этом и закончился наш разговор…
Анька даже немного растерялась.
— Значит, вы уходите отсюда?
— Уйдем, — ответил Деряба.
— А куда?
— До завтра видно будет.
— На курсы нет еще вызова? — Пока нету.
Деряба помолчал, что-то соображая, и вдруг предложил:
— Слушай, Анька, а почему бы тебе и не сорвать с Багрянова на платье?
— Как же с него сорвешь? — удивилась Анька.
— Очень просто. Раз плюнуть! — ответил Деряба. — Приведешь ребят — и получишь на платье, раз обещал. Чем плохо? А для тебя я все сделаю: одно мое слово — и ребята завтра же вместе с тобой будут в бригаде. Все, задумано! Ставлю печать!
93 
