Зачем было рассказывать о дяде Малкольме, его дочери с мужем, если они практически... 
110 
— Не в этом дело, — сказала Хмелько. — Ночь скоро.
— До ночи ветерком обдует!
Деряба сунул руку в карман ватника, а затем, раскрыв ладонь, показал на ней серую птичку с окровавленной головкой и похвастался:
— Во, на лету сшиб.
— Это ведь… жаворонок! — осуждающе сказала Хмелько.
— Велика важность! Тут их тьма, — хмыкнув, произнес Деряба. — Вон слышите, как журчат?
У Хмелько еще более заострился взгляд.
— Будь моя воля, я бы дала вам хор-рошую взбучку за этого жаворонка! — проговорила она с сердцем. — Ходят тут по степи, стреляют птичек! Ни стыда, ни совести!
— Птичек-то жалеешь, добрая душа, а вот людей, допустим, тоже жалеешь? — прищурясь, спросил Деряба ехидно.
— Смотря каких людей, — резко ответила Хмелько.
— Ну, к примеру, вроде вот этого гражданина, — ответил Деряба, ткнув перстом себя в грудь. — Ему надо идти, а у него ноги не идут. Пожалеть его надо? Надо. Сама сказала, ночь скоро. Стало быть, надо подвезти!
— А далеко ли вашей милости?
— В Заячий колок, добрая душа!
— Значит, нам не по пути! Я в Лебяжье…
— Заверни! Подбрось!
— А что вам надо там, в Заячьем колке? — спросила Хмелько. — О Багрянове соскучились? У вас ведь с ним старая друзкпа?
— Зачем он мне, ваш Багрянов? Мне с приятелями попрощаться надо, — пояснил Деряба и, с трудом поднявшись на ноги, покачиваясь, сообщил: — В Москву еду, добрая душа! Сегодня получил полный расчет. До копеечки. Ну, тем же моментом на попутную машину — и в Лебяжье. А вот до Заячьего колка не доберусь. Тяжело. Ноги, понимаешь, отказали! А как с друзьяками не проститься? Непорядок. Прощусь — и прямо на станцию, а через четыре денечка — Москва, «Метрополь», джаз!.. — И Деряба, хрипло захохотав, начал делать безобразные движения всем телом.
— Уезжаете, а целину-то небось и в глаза не видели? — брезгливо спросила Хмелько. — Что о ней будете рассказывать в Москве?
— Вот я и хочу на нее посмотреть, затем и двигаю туда, — нисколько не смутившись, ответил Деряба. — Поглядеть, конечно, надо. Значит,» подбросишь, да? Что, не желаешь? А не желаешь, давай мотоцикл, я сам доеду!
— А мне пешком?
— Тебе близко. Дойдешь!
— Слушай, катись-ка ты!.. — вдруг вспылив, крикнула Хмелько и хотела уже вскочить на мотоцикл, но Деряба схватил ее за плечо.
— Не даешь? — заорал он над ухом. — А ну, отдай!
Одним рывком он отбросил Хмельно в сторону и взялся за руль мотоцикла, но Хмельно тут же налетела сзади и сшибла его с ног. Быстро вскочив, Деряба свирепо вытаращил на Хмельно глаза и выбросил вперед огромные ручищи.
— У-у, гадюка, где ты?
— Вот я где! — выкрикнула в ответ Хмельно, бесстрашно надвигаясь грудью на Дерябу, и, чего тот никак не ожидал, подпрыгнув, ударила его ногой в низ живота.
Степан Деряба со стоном свалился наземь и скорчился у мотоцикла. Через некоторое время он все же кое-как приподнялся на колени, еще более опьянев от злобы. В его руках блестел коротенький и острый, как шило, нож. Он сказал, щеря желтые зубы:
— Ну, гадюка, налетай!
Хмельно смотрела на него издали, сурово сдвинув брови, готовая в любую секунду сорваться с места.
— Что, слабо? — спросил Деряба.
Теперь он знал, что может действовать смело. Он сел на мотоцикл, дал газ и рванулся к дороге.
Но через секунду Хмельно уже схватила ружье, про которое вгорячах да спьяну Деряба совсем позабыл, и над вечереющей степью раздался оглушительный выстрел. Мотоцикл завилял, перескочил дорогу и вместе с Дерябой врезался в тарначи.
Опомнясь, Хмельно вдруг услыхала лошадиный топот, оглянулась на дорогу, в сторону степи, и увидела Соколика на полной рыси, а в ходке — на ногах, во весь рост — Леонида Багрянова с вожжами в руках. Не дожидаясь его, Хмельно полезла в тарначи, держа ружье наготове, и вскора увидела мотоцикл. Дерябы поблизости не было, и Хмельно, зная, что он прячется в тарначах, крикнула:
— Эй, ты, герой, забери ружье!
— На дороге оставь, — отозвался Деряба из кустов.
Багрянов тяжело дышал, пробираясь сквозь кусты к Хмельно. Подав ему ружье, она сказала: — Отдадите Дерябе.
— Что здесь произошло? Почему стреляли? — заговорил Леонид, растерянно озираясь: видно было, что он от испуга сам не свой.
— Спросите у Дерябы, — ответила Хмельно, вытаскивая мотоцикл на ровное место.
— Ну что вы, обождите… — виноватым голосом попросил Леонид.
110 
