очень нудно 
10 
По правую руку от настоятеля, обратив глаза к какой-то неясной точке над верхушками сосен, стояли два других ученика Франческо Монтерги, Джованни Динунцио и Хуберт ван дер Ханс. Взгляд Северо Сетимьо остановился теперь на втором — долговязом юноше с гладкими белыми волосами, производившем на фоне рассвета впечатление альбиноса. И действительно, настоятелю никак не удавалось определить, отчего у Хуберта покрасневшее лицо и слезы на глазах: то ли он так опечален смертью своего товарища, то ли солнечный свет, бьющий юноше прямо в лицо, вызывает эти гримасы, слезливость и насморк.
Настоятель Северо Сетимьо узнал в ходе предварительного допроса, что Хуберт ван дер Ханс родился в городе Маасейк, что в провинции Лимбург, близ восточной границы Нидерландов. Отец его, богатый коммерсант, занимавшийся экспортом шелка из Фландрии во Флоренцию, рано обнаружил у своего первенца призвание к живописи. Коммерсант решил отвести сына к самым знаменитым фламандским мастерам, братьям Грегу и Дирку ван Мандер. Так Хуберт, будучи всего десяти лет от роду, стал лучшим учеником фламандских братьев. Его потрясающая интуиция при работе с цветом, при изготовлении красок, пигментов и лаков, точность в передаче оттенков на копиях старинных картинпредвещали ему счастливую будущность под сенью покровительства Иоанна Баварского. Юноша провел десять лет в мастерской братьев ван Мандер. Однако торговцу шелками пришлось в интересах дела переместиться с семьей во Флоренцию: оказалось, что в новых обстоятельствах намного выгоднее вывозить из Фландрии необработанные ткани, окрашивать их во Флоренции, используя последние технические достижения здешних мастеров, и уже потом экспортировать готовый продукт в Нидерланды и в прочие земли. Когда фламандское семейство обосновалось во Флоренции, отец Хуберта решил, воспользовавшись рекомендацией герцога Вольтерра, что его сын, чтобы не прерывать занятий живописью, должен стать подмастерьем в доме Франческо Монтерги.
Дирк ван Мандер при любом удобном случае горько сетовал, что дезертирство Хуберта явилось для него настоящим бесчестьем: речь шла не только о том, что флорентийский мастер отбирал у него вполне сложившегося ученика, — помимо этого переход молодого человека от одного учителя к другому стал еще одним событием в ходе необъявленной войны, которую с давних пор вели между собой художники.
Дело в том, что между мастером Монтергой и младшим ван Мандером всегда существовало соперничество, — но это была не только личная вражда — скорее, отражение большого спора за первенство в европейской живописи, спора между двумя ведущими школами, флорентийской и фламандской. Очень многие художники были вовлечены в эту войну, трофеями в которой служили меценаты, принцы и герцоги, ученики и учителя, портреты дворян и новоявленных богачей, одержимых чувством семейственности или жаждой бессмертия, стены дворцов и церковные
апсиды, семейные склепы бургундских придворных и папские усыпальницы. Исход этой старинной войны, к которой Монтерга иван Мандер присоединились много лет назад, решали сомнительные союзы и интриги, рецепты изготовления красок и технические хитрости, методы ведения шпионажа, системы утаивания и шифрования формул. Противники разыскивали старинные тексты и боролись за обладание рукописями великих мудрецов и подозрительных астрологов: все могло оказаться спорной территорией, которую пытались взять с бою, сражаясь кистями и шпателями, зубилами и долотами. А возможно, и с помощью иного оружия. Настоятелю Северо Сетимьо было известно, что во Флоренции и Риме, во Франции и Фландрии происходят странные события. Мазаччо умер совсем молодым, он был отравлен в 1428 году, при крайне загадочных обстоятельствах. Много предположений вызвала и трагическая кончина Андреа дель Кастаньо: по одной из версий, не подкрепленной, впрочем, достоверными фактами, его убил Доменико Венециано, ученик Фра Анджелико. До ушей настоятеля доходили и другие слухи, еще более темные и менее доказательные: поговаривали, что и несколько других художников погибли вследствие странных отравлений, которые приписали неосторожному обращению с опасными красителями, — свинцовые белила, например, могут оказаться смертоносным ядом. У скептиков, впрочем, хватало поводов для подозрений.
Очутившись в самом центре этой молчаливой схватки, которая, казалось, не имеет границ, молодой Хуберт ван дер Ханс помимо своей воли превратился в военную добычу. В ходе краткого допроса настоятелю Северо Сетимьо удалось установить, что отношения между фламандцем и Пьетро делла Кьеза никогда не были особенно дружелюбными. С того самого дня, как новый ученик перешагнул порог мастерской, «первенец» Франческо Монтерги (если можно так выразиться) испытывал к нему противоречивые чувства. С одной стороны, это была естественная ревность ребенка, у которого появляется братик; но парадокс состоял в том, что новый «братец» был двумя годами старше. Поэтому Пьетро даже не мог утешаться ощущением превосходства, которым первенец обладает над младшеньким. Оказалось, что «братец» на две головы выше, к тому же у него низкий голос, уверенная манера держаться, иностранный акцент, богатые диковинные наряды и он намного лучше Пьетро умеет работать с цветом, — все эти качества, бесспорно, отодвигали Пьетро делла Кьеза на второй план в глазах учителя. Юноша страдал молча. Его приводила в ужас возможность потерять последнее, что у него оставалось: любовь учителя, С каждым днем жизнь его все больше походила на безмолвную пытку. С другой стороны, его преследовало ощущение, что в его родном доме поселился враг. Пьетро вырос в мастерской Франческо Монтерги, ежечасно слушая проклятия, которыми учитель осыпал фламандцев. Каждый раз, когда до мастера доходило известие, что какой-нибудь флорентиец заказал картину у художников с севера, старый художник ревел от бешенства. Кардинала Альбергати, посланника папы Мартина Пятого, он заклеймил как предателя за то, что тот позировал Яну ван Эйку в Брюгге. Он возненавидел и супругов Арнольфини, заказавших двойной портрет у того же гнусного фламандца, ругательски ругал их отпрысков и призывал на их головы позорнейшее банкротство.
10 
