очень нудно 
9 
Да, все это так. И он, Ананий Егорович, обратись к нему историк, мог бы порассказать на эту тему немалона его глазах обновлялась деревня.
А все началось с райцентра, со служилого люда. Уйма скопилась всяких служащих после войны в райцентре.
Бесконечные, чуть ли не в каждом доме, «рай», по поводу которых так умильно писалось в одной книге, все маломальски грамотное выкачивали из деревни. И вот этот мелкий чиновный люд, томясь от безделья в послеслужебное время (шутка ли, здоровому мужику с шести часов вечера ничего не делать!), начал поигрывать топориком.
Деревня пустеет, разламывается, а в райцентре как грибы растут новые дома. Вот как это было. И только потом уже, после пятьдесят третьего года, забелели новые крыши по деревням.
И все-таки, как ни крути, говорил себе Ананий Егорович, а от одного вопроса не уйдешь. На какие достатки строится деревня? За счет доходов, полученных в колхозе?
В том-то и беда, что нет. Кто построился за эти годы?
Те, у кого есть денежная подмога со стороны. У одних это пенсия, у других сын работает в лесной промышленности, а у третьих, опять, в семье служащий. Взять хотя бы тех же Поздеевых. Да разве Кирьке видать бы такой дом, не будь у него жена бухгалтером сельпо?
В деревне сейчас принято: если ты в колхозе работаешь, то жену подыскивай из служащих, так, чтобы в доме всегда была копейка. После войны, когда произошла денежная реформа, это получило даже свое название: «жениться на буханке». Одним словом, если хорошенько вдуматься, складывается особый тип семьи, где экономический фактор играет далеко не последнюю роль.
Среди новых домов нередко попадаются и такие, у которых заколочены окна. Все, казалось бы, готовотолько отдери на окнах доски и живи. А не живут в этих домах.
Эти новые дома с заколоченными окошками в печенках сидят у каждого председателя колхоза. Хозяевами их, как правило, являются рабочие лесной промышленности — вчерашние колхозники, правдами и неправдами удравшие в свое время из колхоза. Ну, удрали и удрали. Живите с богом — лесные поселки теперь благоустроены, ни в какое сравнение не идут с деревней. Так нет, подходит лето, смотришь, — один расхаживает с топором вокруг старого отцовского пепелища, другой по весне плавит сруб, третий…
Что это? Извечная приверженность человека к своей родине, к тому гнезду, где родился? Или мужик еще в нем не выветрился? Дали отпуск, а что с ним делать, с этим отпуском? Надо же как-то время убить. Но не проще ля тогда поставить свой дом там, где работаешь, — в лесном поселке? Или ждут эти вчерашние колхознички перемен в деревне?
Худяков оказался синоптиком никудышным. Правда, дождь понемногу стихает, но когда же наконец выглянет солнце?
Еще к двум — трем домам привернул Ананий Егорович.
В воротах приставка. Всего скорее, что и тут ушли в лес…
Стукнул топор неподалеку. Смолк — и снова застучал, теперь уже без остановки.
Обогнув старую избу, Ананий Егорович увидел привычную картину: в поле, за изгородью, новый сруб, а на углу сруба человек. Иван Яковлев — один из тех вчерашних колхозников, которые после войны пополнили армию рабочих леспромхоза.
— Размокнуть не боишься? — заговорил, подойдя к строению, Ананий Егорович.
— Ничего, не сахарный.
— Так, так. Значит, домой надумал?
— Хм, — сказал Иван. — Можно и домой.
— Давай. Мы хоть сегодня примем.
— Принять-то вы примете. Знаю. А как насчет этого? — Иван носучнл сложенными в щепоть пальцами. — Я ведь худо — бедно сто — сто пятьдесят рублей в лесу выколачиваю.
— Ну, это от нас зависит. Вот колхоз подымем, и с рублем повеселее будет.
— Тогда подождем, товарищ Мысовскпй. Нам не к спеху.
Все тот же сказ. Прямо какой-то заколдованный круг!
Чтобы сделать полновесным трудодень, надо, чтобы работали люди, — какой же другой источник у колхоза? А чтобы работали люди, надо, чтобы был полновесный трудодень.
Где выход?
В райкоме говорят: плохо руководишь. Ослабил агитационно-воспитательную работу. А как агитировать нынешнего колхозника? Без рубля до него агитация не доходит. Ты ему доказываешь: два трактора купили? Купили. На грузовики деньги надо? Надо. А новые скотные дворы? А радио провели? Подождите. Дойдет дело и до трудодня. А он не ждет. Не хочет больше ждать. Вот в чем дело.
IX
«Пережиток»
Сначала он подумал — подсолнух. Так и светится, так и играет среди зелени!
9 
