Последние отзывы

  10  

Дамакута всегда казался ему невероятно огромным, но когда он глядел на него сейчас снизу вверх, он вдруг увидел, что форт уменьшился в размерах. Перкар теперь был мужчина, мужчина по всем статям, первым из сыновей отца, достигшим зрелости. Скоро он начнет охоту за многоликим Пираку, от которого — смотря каким ликом тот обернется — зависят удачная судьба, богатство, скот и конечно же дом. И все же, когда Перкар построит собственный дом, лучшим останется для него дом его отца. Крепкие стены не раз защищали семью и скот от бесчисленных нападений завистников вождей, а однажды даже спасли от свирепых всадников с западных равнин. Многолюдный просторный дом за стенами был крепко сложен, там было тепло в самые суровые зимы, а летом, когда раскрывали окна, много воздуха и прохлады.

Перкар легко вскочил на ноги и вприпрыжку помчался в гору. Внешние ворота были не заперты, и Апиру, один из рабов отца, помахал ему сверху со сторожевой башни.

— Доброе утро, Перкар! — крикнул он слишком уж громко и при этом как-то слишком широко улыбнулся.

— Доброе утро, — ответил Перкар.

Неужели Апиру знает? Неужели все уже знают? Может, даже и мать? О лесные боги!

Резвости у Перкара поубавилось, как только он завидел отца, сидящего на скамье во дворе. Двор был большой и голый, всю растительность начисто выщипали разгуливающие по нему золотисто-рыжие цыплята. Однако во время налетов грабителей этот просторный двор вмещал весь их самый ценный скот. Сейчас двор был необычно людный. В это утреннее время там никогда не бывало столько народу. Возле отца почему-то собрались его рабы, их дети и жены, но при этом они стояли совершенно праздно. Два его младших брата и сестра с мужем столпились в дверях их семейного дома. Тут же он увидел двух младших братьев отца и неожиданно деда. Дед, должно быть, пришел накануне вечером из своего форта, а это почти день пути. Перкар не понимал, что происходит.

— Доброе утро, Перкар! — приветствовал его отец.

Отцовское лицо в глубоких морщинах, загорелое, с резкими чертами и орлиным носом, было стертой годами и теперь уже плохо угадываемой копией лица Перкара. У Перкара всегда появлялось беспокойное чувство, когда он не знал, о чем думает отец.

— Доброе утро, отец. Да будет Пираку под тобой и везде с тобой! — ответил он, как положено по ритуалу в торжественных случаях, ибо он догадался, что повод был торжественный, хотя ни на ком не было парадной одежды. Напротив, отец даже начал стаскивать с себя рубашку — обнажились железные мускулы и твердые белые рубцы от шрамов, которые всегда вызывали зависть Перкара.

— Ну как, сынок, хорошо ли ты провел ночь? Ты нынче почувствовал, что теперь ты мужчина?

Щеки Перкара вспыхнули от смущения. Отец знает. Он вспомнил вдруг оброненные богиней слова о каком-то соглашении между ней и его семьей.

Перкар раскрыл, было, рот, но так и не вымолвил ни слова. Раздался негромкий смешок, затем смех пробежал по толпе, охватил весь двор. Кьюм, самая старая из отцовских собак, подняла голову и зевнула, словно и она имела, что сказать по этому поводу.

— Осталось совсем немного, Перкар, и ты станешь настоящим мужчиной, — сказал отец.

Перкара обескуражили его взгляд и непонятная блуждающая улыбка.

— Но я думал… — Перкар оборвал фразу на середине. Если не знаешь точно, лучше всего помалкивать. Сейчас он многое отдал бы за то, чтобы не быть старшим сыном и заранее знать, как происходит этот обряд, когда мальчик становится мужчиной.

— Что еще мне предстоит? — спросил он.

— А то, что я изобью тебя до полусмерти, — ответил отец, махнув кому-то рукой. Падат, двоюродный брат Перкара, стоявший в дверях дома, выступил вперед, пряча в пушистой льняной бороде широкую улыбку на круглом, как луна, лице. В руках у него было два деревянных тренировочных меча. У Перкара все внутри сжалось: нет, только не перед всеми.

Падат протянул один меч Перкару, другой дяде. Перкар неохотно подошел и стал напротив отца.

— Я, Шири, старейшина клана Барку, вызываю на битву этого щенка. Все меня слышат?

Ему ответил согласный хор голосов. Шири с улыбкой взглянул на сына. Перкар прочистил горло.

— Я… я, Перкар, сын Шири, сын старейшины клана Барку, положу этот вызов в рот, прожую его и выплюну обратно.

— Да будет так, — раздался рокочущий бас деда.

Так оно и началось. Шири застыл неподвижно, ожидая, пока Перкар сделает первый выпад. Он всегда так поступал — ждал, затаившись, будто лев или змея, и едва только Перкар сделал первый шаг ему навстречу, он мгновенно оказался возле него, и деревянный клинок врезался Перкару в плечо. Перкар рывком выбросил вверх меч, действуя скорее инстинктивно, чем обдуманно. Позиция у него была явно неудачная, и поэтому, даже когда мечи скрестились, мощь отцовского удара едва не сбила его с ног — он потерял опору и споткнулся, хотя и не настолько сильно, как попытался изобразить, чтобы отвлечь внимание отца. Опустившись на одно колено, он нацелил клинок на выставленную вперед отцовскую ногу. Отец, как и следовало ожидать, высоко подпрыгнув, успел увернуться в воздухе, только мелькнуло бурое размытое пятно — деревянный меч, который тут же с глухим стуком ударился в плечо Перкара. Боль парализовала его, и он чуть не выронил свой меч, но, собрав всю волю, отступил назад под улюлюканье и насмешливые выкрики родственников.

  10