98 
Он постучал указкой по полу. И Школа навострила уши, подстерегая жертву.
— А сейчас этот прославленный портрет… — Грянул хохот. Потому что «прославленный портрет» оказался изображением пищевода лягушки. Бладуард торопливо отступил от экрана, чтобы посмотреть, и едва не сшиб каких-то малышей.
— Кто-то подменил слайд, — шепнул Мор на ухо Рейн. Такое уже случалось. Теперь можно было ожидать чего угодно. Он подвинул стул чуть ближе и заглянул ей в лицо. Она медленно повернулась и с веселой неясностью улыбнулась. Мор вновь повернулся к экрану, прижал свою ногу к ее ноге. Лягушка все еще была на экране.
— Полагаю, тут какая-то ошибка, — слышался голос Бладуарда. Мор чувствовал себя на вершине блаженства.
Хензман перекрыл рукой источник света — лягушка исчезла, но трудновато было вставить следующий слайд. Прошла минута, прежде чем тот появился. Это был один из поздних автопортретов Рембрандта.
— Вот еще один портрет… если мы спросим, что связывало натурщика с портретистом, то ответ напрашивается сам собой — правда? — Аудитория молчала. Бладуард сделал паузу и посмотрел на картину. Огромная сократовская голова старого Рембрандта, закутанная в какую-то грязную тряпицу, выступала из света и тьмы. На краю освещенного пространства стоял Бладуард, неотрывно глядя на картину. Он, кажется, на минуту забыл, где находится.
— М-да, — пробормотал Бладуард и, отодвинувшись в тень, цокнул указкой об пол.
И на экране вдруг возникло цветное фото королевы в синем костюме, стоящей на ступеньках Балморала. Хорошо спевшаяся группа из задних рядов тотчас же затянула национальный гимн. Аудитория автоматически вскочила со своих мест. И тут же грянул сумасшедший хохот. Несколько человек еще пытались петь, но недолго.
Мор приподнялся на своем стуле и расслышал, как Эверард говорит Хензману:
— Вряд ли сам мистер Бладуард мог придумать… Хензман, нисколько не растерявшись, быстро изъял неуместную картинку и вставил другую.
— Наверное, мне пора уходить, — шепнула Рейн. Мор обнаружил, что держит ее за руку. Наклонившись, они прижались плечами друг к другу.
— Я тебя безумно люблю! — под гул голосов сказал Мор.
— Тш-ш! — шепнула Рейн.
Хензману удалось выдворить королеву, появился следующий слайд — портрет Винченцо Морозини Тинторетто. Школа со вздохом замолчала.
— Перейдем к этому полотну, тоже находящемуся в Лондоне, — невозмутимо произнес Бладуард.
— Изумительный портрет! — прошептала Рейн. — Жаль что…
Сзади раздался громкий шепот. Там задвигали стульями, и создалось впечатление, что кто-то, один, а может двое, стали пробираться к выходу. Сидящие в первых рядах оглядывались, стараясь понять, что происходит.
— Будьте добры, не шумите, — обернувшись, попросил Эвви.
— … извлечь некую мораль из этих примеров… — тем временем говорил Бладуард.
— Что там за суета? — спросила у Мора миссис Пруэтт. Но Мор не знал. Он повернулся на своем стуле и коленом прижался к бедру Рейн. Несколько мальчиков стояли, переговариваясь вполголоса. Потом некоторые из них направились к дверям.
— …Будучи, как Шекспир, Шекспир определил это, творцами и владельцами наших лиц…
Пруэтт встал и вдоль стены начал пробираться к центру неразберихи.
— Где находится эта картина? — шепотом спросил Мор у Рейн.
— В Национальной галерее, — тоже шепотом ответила Рейн. — Мы туда…
Бладуард стоял в белом квадрате света, протянув вперед указку. Он напоминал алхимика, беседующего с призраком. В задних рядах переговаривались все громче. Большая часть учеников смотрела теперь именно туда, а не на экран. Все взволнованно перешептывались. «Что случилось?» — спросил кто-то в первом ряду.
Пруэтт вернулся и, наклонившись к Эвви, сказал обеспокоено:
— Наверное, вам надо выйти. Двое мальчиков лезут на башню.
Мор похолодел. Вокруг все бурлило. Он вскочил, сделал шаг и чуть не столкнулся с Эвви, который в эту минуту тоже поднялся… Ему хотелось как можно скорее оказаться снаружи. Но началась давка. В задних рядах тоже вскакивали, толпой устремляясь к дверям. Голоса звучали все громче и громче. Мор попал в центр водоворота. Прокладывая себе путь, он краем глаза видел происходящее в зале. Бладуард все еще стоит у экрана, подняв указку, а перед ним, в зале, мальчики дерутся, толкаются, взбираются на стулья, а самые младшие в первых рядах еще не поняли, что происходит, и спрашивают, им отвечают громко, взволнованно, и паника все нарастает и нарастает. Эвви тоже попал в водоворот. На секунду его лицо мелькнуло в свете экрана — разинутый рот, испуганный взгляд. Уже после того, как директор пробился к выходу, Мору удалось включить свет.
98 
