41 
Как часть фона Рейн решила выбрать ковер, узор которого повторит уже найденную тему. В узорчатой поверхности должен содержаться скрытый намек на характер портретируемого, так страстно стремившегося задекорировать все окружающее его пространство. И она выбрала превосходный ширазский ковер, интенсивно золотистый фон которого еще выгодней подчеркнет оттенок, найденный ею для стариковского лица, а линии морщин еще раз откликнутся в переплетении вытканных на ковре цветов. Этот ковер, тот самый, возле которого Мор впервые увидел ее, она уговорила Демойта временно повесить возле окна, а на его место поместить какой-нибудь другой. Старик помрачнел, но просьбу исполнил.
Рейн видела все подводные камни своего плана. То, что глубина и пространство могут оказаться жертвами внешней декоративности, ее, конечно же, беспокоило, но далеко не в первую очередь. На такой риск ей и раньше случалось идти, и она уже по опыту знала, как надо действовать: сначала уделить внимание декоративности, после чего забыть о ней и заняться глубиной — и непременно все сложится. А вот найденный декоративный мотив в сочетании с предполагаемым цветовым решением мог оказаться слишком мягким, что грозило ослабить композицию в целом. И чтобы этого не произошло, надо будет уделить особое внимание лепке головы, это самая трудная задача, и кряжистой мощной шее. Предметы на столе и руки тоже должны сыграть свою роль, особенно руки. Эту деталь картины Рейн видела как бы в некотором тумане. Трактовка пейзажа за окном готовила свои сюрпризы. Деревья хотелось бы изобразить несколько стилизовано, но вряд ли это верный путь. Нет, пожалуй тут нужна иная манера, более строгая. От чего она не могла отказаться, так это от желания изобразить башню Сен-Бридж в верхнем левом углу картины, величавую, устремленную в небеса. Само небо должно быть бледным, контрастирующим с ярким светом комнаты и таким образом уравновешивающим все цветовое решение картины, Демойт должен смотреть несколько в сторону, не прямо в глаза зрителю.
— Пора, мадмуазель, заканчивать, — буркнул Демойт. — При таком свете нельзя писать. — И в который раз нетерпеливо задвигался на стуле. Сидеть ему расхотелось еще тогда, когда он узнал, что сейчас пишут-то вовсе не его лицо, а какой-то там уголок ковра. И он давно ушел бы, но Рейн остановила его замечанием, что «все цвета влияют друг на друга, поэтому и ковер без вашей фигуры станет совсем другим».
— Я знаю, что нельзя, — рассеянно ответила девушка. На ней были черные брючки и просторный красный халат с подвернутыми рукавами. — Слишком темно, вы правы. Если бы меня сейчас увидел мой отец, он бы рассердился. Но мне обязательно надо закончить вот этот маленький кусочек.
Она тщательно выписывала каждый завиток на поверхности ковра в правом углу картины. Остальное на холсте было едва намечено мелкими тонкими штришками. Рейн, как и ее отец, не была сторонницей подмалевка. Для ее манеры было свойственно писать сразу красочными мазками, и то, что получалось, могло показаться окончательным вариантом, но почти всегда на этот первый слой через какое-то время наносился новый. Рейн следовала манере Сидни Картера и в том, что сначала писала фон, а уж потом главные предметы; они как будто вырастали из фона и начинали, если это было необходимо по замыслу, властвовать над ним. И еще она всегда помнила другой совет отца: «Попробуй тщательнейшим образом выписать какой-нибудь совсем крохотный фрагментик картины — и многое узнаешь о своем будущем полотне. Выполни эту работу и отложи, чтобы подумать». И Рейн надеялась, что на следующий день сумеет на основе маленького, но вполне завершенного фрагмента ковра продвинуться дальше.
Она отложила кисти. В комнате и в самом деле стало слишком темно.
— Пожалуйста, посидите еще минуточку, — видя, что Демойт готовится встать, попросила Рейн. — Еще немножко, прошу вас.
Он сел.
Рейн подошла к нему и начала рассматривать руки, задумчиво склонившись над столом. Руки. От них многое зависит. На картине они должны стать еще одним выражением силы. Но как же их изобразить?
— Что делать с вашими руками, прямо не знаю, — вздохнула Рейн, потянулась через стол, взяла Демойта за руку и положила ее на какую-то книгу. Нет, не звучит.
— А вот я знаю, что делать с вашими, — отозвался Демойт. Взял ладонь девушки в свою и поднес к губам.
Рейн чуть заметно улыбнулась. Она глядела на Демойта, но уже не изучающим взглядом. В комнате теперь стало совершенно темно, хотя в саду еще теплился свет.
41 
