Последние отзывы

  158  

Она поднимается наверх. Дверь спальни Колетт открыта. В комнате, как и следовало ожидать, чистота и порядок. Перед отъездом Колетт сняла постельное белье. Она поднимает крышку бельевой корзины. Колетт запихала в нее грязные простыни; Эл ворошит их, но больше ничего не находит, ни единой вещи Колетт. Она открывает шкаф. Наряды Колетт похожи на призраков.

Они в Виндзоре, в «Олене и подвязке». Лето, они моложе на семь лет, целая эпоха прошла. Они пьют кофе. Она играет с бумажными пакетиками сахара. Она говорит Колетт, мужчина с именем на «м» войдет в вашу жизнь.

В Уиттоне рука Колетт тянется в темноту общего коридора; безошибочно она находит выключатель у подножия лестницы. Словно я никуда и не уезжала, думает она. Говорят, за семь лет обновляются все клетки тела; она огляделась по сторонам и отметила, что о масляной краске этого не скажешь.

Она раньше Гэвина поднялась к своей бывшей двери. Он обогнул ее, чтобы вставить ключ в замок; его тело касается ее тела, его рука касается ее плеча.

— Извини, — говорит она. Она подается в сторону, съеживается, обхватывает себя руками.

— Нет-нет, это я виноват, — возражает он.

Затаив дыхание, она входит. Принадлежит ли Зоуи, подобно Элисон, к тем людям, которые заполняют комнаты своим ароматом, к людям, которые словно бы здесь, даже когда их нет, которые опрыскивают простыни розовой или лавандовой водой и жгут дорогие масла в каждой комнате? Она стоит, принюхивается. Но воздух безжизненный, немного затхлый. Если бы утро не было таким сырым, она бы поспешила открыть все окна.

Она ставит сумку и вопросительно поворачивается к Гэвину.

— Разве я не сказал? Ее нет.

— А-а. У нее сессия?

— Сессия? — удивляется Гэвин. — Ты о чем?

— Мне казалось, она модель?

— Ах, фотосессия. Понятно. А я подумал, ты решила, что она студентка.

— Так она на съемках?

— Возможно, — рассудительно кивает Гэвин.

Она заметила, что он сложил свои автомобильные журналы на низенький столик очень аккуратной стопкой. Помимо этого, в комнате практически ничего не изменилось. Я думала, он сделал ремонт, за столько-то лет, сказала она себе. Я думала, она захочет переделать все по-своему. Я думала, она выбросит все мое барахло — все, что я выбирала, — и обновит интерьер. Слезы защипали глаза. Она почувствовала бы себя одинокой, ненужной, если бы вернулась и увидела, что все изменилось; но то, что все осталось по-прежнему, заставило ее ощутить нечто вроде… тщетности.

— Наверное, тебе надо в ванную, Гэв, — сказала она. — Тебе скоро на работу.

— Да нет. Сегодня могу поработать дома. Убедиться, что с тобой все в порядке. Можем попозже сходить пообедать, если захочешь. Или прогуляться по парку.

Она остолбенела.

— Что-что, Гэвин? Ты сказал, прогуляться по парку?

— Я забыл, что ты любишь, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

В углу спальни Колетт, где воздух бурлит и сгущается, встает маленькая леди в розовом фетре, которую Эл не видела с детства.

— Ах, кто призвал меня обратно? — спрашивает миссис Макгиббет.

— Я, Элисон, — признается она. — Мне нужна ваша помощь.

Миссис Макгиббет топчется на одном месте, словно ей не по себе.

— Вы еще ищете своего мальчика, Брендана? Если поможете мне, клянусь, я найду его для вас.

Слеза выползает из глаза миссис Макгиббет и медленно катится по ее пергаментной щеке. Возле ее левой ступни немедленно материализуется игрушечная машинка. Элисон не решается поднять ее, взять в руки. Она не любит аппорты.^[54] Начнешь с ними возиться — и какой-нибудь шутник непременно попробует протащить рояль с того света, изо всех сил дергая кривую пространства-времени, вытирая ботинки о твой ковер и выкрикивая: «Нет! Черт! Немного левее, осторожно, не уроните на нее!» Ребенком она, конечно, играла с машинками Брендана. Но в те дни она не знала, как одно цепляется за другое.

— Не знаю, сколько дверей я обошла, — говорит миссис Макгиббет. — Я скиталась по улицам. Я побывала у каждого медиума и ясновидца отсель до Абердина, я заходила в их церкви, хотя мой священник и говорил мне, что я не должна. Но ни следа Брендана с тех пор, как циркачи засунули его в ящик. Он говорил: «Мам, разве все мальчики на свете не мечтают стать циркачами, разве у моей сестры Глории нет платья с блестками? Такого платья никто в этих краях не видывал». И это было правдой. А я не хотела объяснять ему истинной природы ее ремесла. Так что его взяли на должность мальчика из ящика.

  158