Глава 7

Пропустив последние собрания Сынов Свободы, которые теперь проводились в таверне, Эвелин, как и большинство горожан, ничего не знала о событиях, намеченных на четырнадцатое августа. Но когда утром на ветвях огромного вяза в Ньюбери появились карикатуры, весть об этом мгновенно распространилась по городу. Вместе с толпой Эвелин побежала посмотреть, как начинается мятеж: чучело, изображавшее Эндрю Оливера, назначенного сборщиком Почтового налога, висело рядом с огромным сапогом^[8], из которого вылезал черт. Аллегория на ненавистного лорда Бута была грубовата и не вызвала смеха. Но вот Оливер, один из ближайших сподвижников дяди Джорджа, был нарисован мастерски, и толпа потешалась, в основном, над ним.

Вместе с тем все выглядело неопределенно, а Эвелин хотелось знать, что из этого последует. Не собираются ли патриоты на самом деле повесить Оливера? Неужели они дойдут до убийства? И остановятся ли на Оливере? В последние дни на слуху были и другие имена, вызывавшие всеобщую ненависть, среди них и имя дяди. Казалось, что в воздухе разливается едкий запах насилия.

По пути из Ньюбери на склад она встретила Алекса. Он взял ее за руку и, не отпуская, увлек за собой.

— Что тут происходит? Какой-то городской праздник?

Она ничего не могла объяснить, а он ничего не знал о патриотах, и еще меньше — об их планах. Не говоря ни слова, она повела его к Дереву Свободы.

Алекс в изумлении смотрел на толпу, собравшуюся под раскидистыми ветвями. Люди вовсе не походили на уличных забияк, которые временами устраивали беспорядки в Лондоне. Это была скорее толпа собравшихся на праздник добропорядочных горожан. Правда, среди них попадались пьяные и мальчишки, швырявшие в чучела камнями. Временами слышались сердитые возгласы. Но в целом толпа, казалось, была вполне довольна, что выразила свое мнение.

Узнав одного из друзей губернатора, Алекс схватил его за рукав и спросил:

— Почему ничего не делают, чтобы разогнать толпу? Разве это не опасно?

Человек только пожал плечами.

— Может быть. Губернатор уже послал шерифа. Видите, вон там? — Он указал на человека, бестолково суетившегося на краю толпы. — Это шериф. Думаю, он будет признателен тому, кто подскажет, как их разогнать.

В этот момент Алекс испытывал примерно такую же тревогу, которая несколькими минутами раньше охватила Эвелин. Он окинул взглядом все увеличивающуюся толпу и одинокого человека, противостоящего ей, на которого никто не обращал внимания. У шерифа имелось несколько помощников, но что они могли сделать против толпы? Пока толпа была настроена мирно, но что произойдет ночью, когда чернь, которой здесь немало, окончательно перепьется и осмелеет?

Он опять схватил Эвелин за руку и потащил на соседнюю улицу.

— Я думаю, Оливера уже предупредили и он принял меры?

— Был бы дураком, если бы не принял. Видели черноволосого человека в голубом с золотом камзоле, с тростью?

— Который все время прикладывался к бутылке? Видел. По-моему, отъявленный негодяй.

— Это Эбенезер Макинтош, главарь Южного собрания. Если они к вечеру на что-то решатся, то мистеру Оливеру лучше оказаться где-нибудь подальше.

Алекс посмотрел на серьезное лицо Эвелин и, осознав, что явно-переоценивал миролюбие толпы под Деревом Свободы, быстрыми шагами повел ее к дому.

— Что это за Южное собрание и что вообще происходит?

— Если вы никогда не видели католических погромов, мне трудно объяснить. Но что-то мне подсказывает, что сегодня увидите. Боюсь, вместо соломенных чучел найдутся другие жертвы… Больше я вам ничего не могу сказать. Но вечером на улицу не выходите. Вы явно не их любимчик.

Вечером, глядя из окна на толпу с факелами, которая шла громить таможню, Алекс вспомнил ее слова. На следующее утро возле таверны рассказывали о проследовавшем мимо Собрания штата факельном шествии, которое несло по улицам чучело Оливера, положенное в гроб, о попытке взять штурмом дом Оливера, о том, что военному коменданту, который хотел разогнать толпу, пробили голову камнем. Ходили слухи, что губернатор покинул город и укрылся в форте на острове. Позже Алексу довелось увидеть, как Оливер публично отрекся от своей должности.

  32