Последние отзывы

  14  

«Рояль-Пигаль» являлся всего-навсего одной из жемчужин в отвратительном ожерелье нелегальной проституции, нити которого тянулись из центра, располагавшегося в Марселе, к Варшаве, Парижу, Лиону и по другую сторону Атлантики – к Рио-де-Жанейро, Сантьяго-де-Чили и Буэнос-Айресу. Филиал, базировавшийся в Ла-Плате, занимался поставкой так называемых артисток – хористок, танцовщиц и певичек – в самые разные столичные кабаре. Превращать в проституток молоденьких девушек, приезжающих из Европы, – это было дело дорогостоящее и кропотливое. Искуснейшими мастерами в этом ремесле считались братья Ломбард, люди весьма уважаемые в кругах политиков и бизнесменов. Эти четверо братьев родились на Корсике, а площадками для работы им служили и Марсель, и Буэнос-Айрес. Их респектабельная контора «Ломбард-тур» на деле была связана узами взаимовыгодного сотрудничества с Шарлем Сегеном, который владел и «Рояль-Пигаль», и театром «Казино-Опера», и «Эсмеральдой», и Японским парком, и «Пале-де-Глас», и легендарным «Арменонвиллем». В обязанности его брата Андре входило управление всеми этими заведениями, а также «наем» персонала, «предоставляемого» агентством «Ломбард-тур».

– Чтобы стать певицей, времени у тебя навалом, – говорил Андре Ивонне, не отводя глаз от впадинки между ее девичьих грудей. – Торопиться абсолютно некуда, – уверял он, шаря глазами по ее длинным, стройным ногам.

Помимо всего прочего, Ивонне сначала предстояло научиться танцевать танго.

Раз в неделю Андре Сеген навещает в пансионе своих девушек. Сегодня он смотрит на них, по-отечески улыбаясь, собирает всех вокруг себя и, не выходя из роли великодушного покровителя, одаривает всех новыми платьями, заставляет своих подопечных обняться попарно и начинает первый танцевальный урок. Андре отбивает ритм, побуждая учениц двигаться в такт, а сам напевает танго, которое выдумает тут же, на ходу:

• Говорят, что нет древнее,
• чем у шлюхи, ремесла, —
• в этом я не вижу зла,
• но вопрос задам тебе я:
• коль не будет сутенера,
• с кем бы в долю ты вошла?
• Что древней, в конце концов, —
• курочка или яйцо?
• Не хочу вдаваться в споры,
• но куда б ты побрела,
• не найдя во мне опоры?

Андре Сеген с удовольствием наблюдает, как сплетаются тела его учениц, как партнерши обвивают друг друга ногами, как стройные икры скользят по обнажившейся поверхности бедер, и продолжает напевать:

• Дамы, господа, простите —
• я от спора отвлекусь
• и представлюсь для начала:
• я Андре Сеген зовусь,
• бедных женщин покровитель;
• здесь среди профессионалов
• я единственный француз.

• На Риачуэло с Сены
• я попал и знаю цену
• своему происхожденью:
• дома, если откровенно,
• я особо не блистал,
• но под этим небом стал
• франтом по определенью.

Андре Сегену нравится примерять на себя роль неудачника; напевая эту песню, исполненный жалостью к самому себе, он заставляет своих протеже теснее прижиматься друг к другу, щека к щеке, настойчивее обнимать партнершу за талию, наполнять каждый взгляд призывной чувственностью.

• У меня работниц много:
• говорящих по-французски
• и по-польски, и по-русски,
• но я сам не рад порой,
• что воспитывал их строго:
• мне теперь ни у одной
• утешенья не найти,
• скажут мне: сперва плати.

Изливая в песне свои притворные жалобы, Андре Сеген ограничивается тем, что смотрит на танцующих и дает указания. Сам он не принимает участия в танце. Он смотрит, как напрягаются девичьи тела, как скользят по гладкой коже шелковые чулки, как сталкиваются друг с другом юные груди, и, наслаждаясь про себя, продолжает петь:

• Скажешь: я живу порхая,
• тяжкий труд мне незнаком,
• что я в койке отдыхаю,
• жду, когда придут девчонки,
• потрясая кошельком
• после славной работенки.
• Приведу в свою защиту
• оправдания простые:
• ведь работницы мои —
• не монашенки святые,
• в них смиренья не ищи ты;
• прочь сбегают, чуть моргни.
• Чтобы их вернуть обратно,
• звать приходится сержанта.

Администратор из «Рояль-Пигаль» поет, не забывая при этом оценивать скрытые возможности, которые таятся в каждой из этих девушек. Он уже успел разглядеть в Ивонне врожденную предрасположенность к танго. Сразу видно, что она усваивает этот танец быстрее и лучше остальных. И привносит в него такую чувственность, которую даже Сегену редко доводилось наблюдать. Что-то в этой молоденькой ученице волнует Сегена. Она, конечно, намного тоньше, чем женщины, о которых обычно мечтает мужчина, – но администратор угадывает в Ивонне скрытый талант, которому надо только дать созреть; остается немного подождать, думает Сеген и поет:

  14