Последние отзывы

  37  

— Плюнь! — скомандовала она. И влажным платком она стерла грязь с лица Блуза, и только потом поняла, что делает. Пути назад не было. Только вперед.

— Хорошо, — бесцеремонно продолжала она. — У тебя все есть?

— Да, Перкс.

— Утром в уборную ходил? — продолжал ее рот, пока мозг ежился перед военным трибуналом. Я потрясена, подумала она, и он тоже. И поэтому, цепляешься за то, о чем знаешь. И потом уже не можешь остановиться.

— Нет, Перкс, — ответил лейтенант.

— Тога ты обязательно должен сходить, прежде чем мы попадем на лодку, хорошо?

— Да, Перкс.

— Вот и хороший лейтенант, иди.

Она прислонилась к стене и тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. Блуз вошел в барак, и она скользнула за ним.

— Равнение на офицера! — гаркнул Джекрам. Отряд, уже построенный, демонстрировал различные уровни внимания. Сержант резко отдал честь прямо перед лицом Блуза, заставив того отпрянуть.

— Задержан вражеский патруль, сэр! Учитывая военное положение, и, то, что у вас нет унтер-офицера, поскольку капрал Страппи смылся, и, учитывая, что я — бывалый солдат, вы можете зачислить меня помощником, согласно Своду законов герцогини, закон номер 796, раздел 3а, параграф ii, сэр, спасибо, сэр!

— Что? — переспросил Блуз, ошарашено оглядываясь вокруг и начиная подозревать, что в мире внезапного смятения некая огромная красная куртка знала все и вся. — А. Да. Так. 796, говорите? Именно. Хорошо. Продолжайте, сержант.

— Вы здесь главный? — поднимаясь, гаркнул Хонренц.

— Верно, капитан, — ответил Блуз.

Хоренц осмотрел его с ног до головы.

— Вы? — презрительно переспросил он.

— Верно, сэр, — прищурился Блуз.

— Что ж, тогда приступим. Этот жирный ублюдок, — Хоренц ткнул дрожащим пальцем на Джекрама, — этот ублюдок применял силу! К пленному! В цепях! А тот… пацан, — добавил он, словно выплевывая это слово в сторону Полли, — пнул меня в пах и чуть не до смерти забил дубиной! Я требую, чтобы нас отпустили!

— Ты пнул капитана Хоренца в «пах», Партс? — Блуз повернулся к Полли.

— Э… да, сэр. Ударил коленом. И я Перкс, сэр, хотя, я понимаю, почему вы ошиблись.

— Что он делал в это время?

— Э… обнимал меня, сэр, — она заметила, как Блуз поднял брови, и продолжила. — Я переоделся девушкой, сэр, чтобы развеять подозрения.

— А потом ты… ударил его?

— Да, сэр. Один раз, сэр.

— И почему же ты на этом остановился? — спросил Блуз.

— Сэр? — переспросила Полли. Хоренц вздохнул. Блуз отвернулся с почти ангельским удовлетворением на лице.

— А вы, сержант, — продолжил он, — вы и правда приложили руку к капитану?

Джекрам сделал шаг вперед и отдал честь.

— Не то чтобы прям так, сэр, нет, — произнес он, уставившись в точку на стене, футах в двенадцати над полом. — Я предположил, что, раз уж он вторгся в нашу страну, чтобы захватить наших ребят, сэр, не помешает, если он испытает временный шок и страх, сэр. Черт, я же не жестокий человек.

— Разумеется, сержант, — ответил Блуз. Теперь в его улыбке чувствовалось некое злобное ликование.

— Боже, дурья башка, ты что же, веришь этой неотесанной деревенщине? Они же самые настоящее отребье… — начал Хоренц.

— И, тем не менее, я верю им, — перебил Блуз. — Я бы поверил им, а не вам, даже если бы они утверждали, что небо зеленое. И к тому же, эти необученные юнцы победили лучших солдат Злобении своей смелостью и находчивостью. И я просто-напросто уверен, что они еще не раз удивят нас…

— Сняв свои трусики, — прошептал Маледикт.

— Заткнись! — шикнула на него Полли, снова закусив кулак.

— Я знаю вас, капитан Хоренц, — продолжил Блуз, и на один короткий миг капитан выглядел обеспокоено. — То есть, таких, как вы. Я сталкиваюсь с ними всю свою жизнь. Этакие громадные бодрые задиры, мозги которых находятся в штанах. Вы посмели въехать в нашу страну, и думаете, что мы должны вас бояться? Вы думаете, что можете обращаться ко мне поверх голов моих людей? Вы требуете? В моей стране?

— Капитан? — пробормотал сержант кавалеристов, пока Хоренц смотрел на лейтенанта с открытым ртом, — они скоро будут здесь…

— А, — неуверенно отозвался тот. Затем, с некоторым усилием, он вернул самообладание. — Подкрепление на подходе, — рявкнул он. — Освободи нас сейчас же, идиот, и я, может, спишу это на врожденное слабоумие. Иначе, я прослежу, чтобы для тебя и твоих… ха… людей все стало намного, намного хуже.

  37