Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
50 
Винсенте лежал на спине под бамбуковыми лесами, подтянув колени к груди и пытаясь восстановить дыхание. Тотой уселся рядом, ожидая, когда к приятелю вернется способность говорить. Но Винсенте по-прежнему молчал, даже когда начал дышать ровно. Он просто лежал на мостовой, уставившись в небо.
— Может, я уже слишком большой, чтобы вот так прыгать? — спросил Тотой, смущенный молчанием. — Что скажешь, Сенте? Я уже слишком большой для этого?
Но Винсенте продолжал молчать.
— Может, мне больше не надо так делать? — твердил Тотой, волнуясь все больше. — А вдруг я сломаю тебе шею?! — Он задрал футболку и взглянул на свой плоский живот. — Наверное, я растолстел и стал большим и тяжелым. Как думаешь, Сенте?.. Сенте! — совсем уж испуганно крикнул Тотой. — Да скажи хоть что-нибудь!
— Ладно, — сказал Винсенте. — Чем ты хочешь заняться сегодня вечером?
Сны
1
— Записываешь?
— Да.
— Я начинаю?
— Давай.
— Ладно. Значит, я стою на улице и вдруг слышу, как девушка зовет на помощь. Я хватаю…
— Стоп!
— А?
— Пистолет.
— Что?
— Пистолет. Ты услышал, как девушка зовет на помощь, схватил пистолет и спас ее.
— Да нет! Я не говорил, что это пистолет.
— Но ведь ты собирался…
— Ничего я не собирался.
— Значит, это был нож или мачете.
— Нет.
— Палка.
— Нет! Хватит тебе, Фредо. Ты хочешь, чтобы я рассказывал или нет?
— Давай.
— Ладно. Тогда я схватил…
— Топор.
— Нет.
— Гранату?
— Нет! Это вообще было не оружие, а… сумка.
— Сумка… Только так можно уйти от погони. И что же было в сумке?
— Пистолет.
— Ну ладно. Хватит.
— Но это еще не все!
— Хватит. Мне не нужен этот сон. Ты рассказал мне уже штук двадцать точно таких же. Тотой, постарайся понять: меня не интересуют твои фантазии, то, что ты придумываешь днем. Меня интересуют сны, которые ты видишь ночью.
— Но это и был сон!
— Нет, не был.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю, потому что это не похоже на сон.
— Но я видел его ночью!
— А ты спал в это время?
— Ты не говорил, что надо спать. Ты просто сказал про день и ночь.
— Тотой, ты специально все запутываешь. Тебе давно уже пора знать, что я имею в виду. Сны, которые ты видишь, когда спишь. Именно за это я тебе плачу.
— Э-э-э-э…
— Слушай, почему ты не хочешь рассказать мне сны, которые ты видишь, когда спишь? Может, ты считаешь их совсем не интересными? Может, ты думаешь, что твои дневные фантазии интереснее?
— Да. Они очень интересные.
— Может быть, в твоих ночных снах есть что-то такое, о чем ты не хочешь рассказывать? Они страшные? Ты просто не хочешь их вспоминать или не можешь вспомнить?..
— Фредо, у меня живот болит.
— Что?
— У меня уже несколько дней болит живот. Меня пару раз рвало, но все больше несет.
— Ну… тебе, наверное, нужно лекарство? Возвращайся, когда я закончу работу, и мы сходим в аптеку.
— Нет, спасибо. Я пойду, а то живот совсем разболелся.
— Хорошо.
— Могу я получить свои деньги?
— …Ну конечно, Тотой. Дай только я выключу эту штуку.
2
Альфредо нажал на «stop» своего «Вокмана», снял наушники и принялся массировать виски, пытаясь успокоить назойливую головную боль. Никакой боли на самом деле не было, но у него появилось ощущение, что она должна быть. Из семи ребят, которых он регулярно опрашивал, именно Тотой вызывал у него ассоциацию с головной болью.
Как он непохож на Сенте!
Альфредо уложил «Вокман» в рюкзак и поднялся. Он огляделся и с удивлением обнаружил, что уже темно. Последний раз он оглядывался, когда разговаривал с Винсенте. Тогда бульвар Рохас и вода в заливе были красивого оранжевого цвета.
— Свет солнца, — пробормотал Альфредо.
Какой-то прохожий остановился и повернулся, подумав, что Альфредо обращается к нему, и не сразу понял, что худощавый человек на ступеньках небоскреба Легаспи говорит сам с собой, а возможно, и с темным небом, ведь его взгляд направлен именно туда.
50 
