Последние отзывы

  95  

– Лады.

Олли-гатор не особо-то похож на извращенца, не станет он такую запись никому показывать.

– Джун сегодня в Эдинбурге, у нее поход по магазинам, – сообщает он мне шепотком.

Добив пиво, отправляемся к нему домой. Эх, чего не сделаешь за любовь к самой настольной на свете игре! Но уж если вышел на панель да раздвинул ягодицы, то только под сладкую музыку звонкой монеты. А че, бля? На том зиждется профсоюзное движение!

Олли устанавливает камеру на треногу, и понеслась. Ха, а у меня уже гораздо лучше с косметикой получается. Олли действует как заправский режиссер, и мне придется отработать каждый фунт.

Вот пиздюченыш, сунул мне в руки книжки всякие – «Маленькие женщины» там, «Джейн Эйр»; смотри, говорит, вдаль мечтательным взором, как будто прочитал, оно зацепило, а ты теперь обдумываешь.

И вдруг – хуяк! – я уже сижу у него на коленях, читаю ему вслух. Да, бля, сомнений нет: именно так малышка Кэтлин в детстве получала образование. У меня аж ебальник раскрылся, когда он говорит, мол, как ты восхитительно невинна. Это мне-то! Ну, смотрю, точно на мою жопу нацелился, опездал комнатный.

Слышу, дыхание у Олли участилось; щас будет в любви признаваться, как пидору и положено. Бедняга Кэтлин, придется изрядно почистить твое платьице.

Фуф, наконец, переодеваюсь. Спускаюсь к этому мудоблядину, а он уже ждет с речью:

– Джейсон, ты почти полностью помог мне справиться с горем. Я пересек бурливые волны океана скорби, и уже брезжит на горизонте светлая гавань спокойствия. Мнээ… что ты скажешь насчет еще одного сеанса?

– Может, пока хватит, Олли? Только не обижайся, я понимаю, что со своим горем каждый справляется по-своему. Но ты уж до этой гавани сам как-нибудь доберись, ладно? – отвечаю этому гондону.

Вроде до него доходит, потому как кивает. А вот уже отслюнявил купюры и дает мне.

– Что ж, спасибо. Если передумаешь, то знаешь, где меня найти, – говорит и провожает меня к выходу.

Меня просто колбасит от счастья, когда, пройдя по садовой дорожке и сделав ему ручкой, я похлопываю по карману с баблом. Заебись, бля!

Остаюсь в Данфермлине, мы с Крейви собирались затусить. Думаем сходить в больницу королевы Маргарет, повидать его мамашку. Только я собрался прошвырнуться по центру, как смотрю – у газетного киоска стоит Монти с парочкой своих шестерок. Это те самые, что отпиздили меня с Шеки в тот раз. Разворачиваю оглобли; к счастью, это мудачье как раз доеба-лосьдо каких-то педиков, меня просто не заметили. Пронесло!

Думаю, не навестить ли мне и свою старушенцию в отеле. Нет, пожалуй. Там этот мелкий пиздюченыш Арни Спермомет, еще выебываться будет. Да и вообще, сейчас уже Крейви подъехать должен. Пока я бродил по центру, стемнело; стало как у негра в жопе. Выбираюсь из центра на главную. Здание муниципалитета нависает над улицей, словно сказочный замок, утыканный башнями. Спускаюсь по дороге прямо к «Тэппи Туриз». Эту пивнушку знают все, и нетолько в Файфе. Ею некогда заправлял великий Стюарт Адамсон, ныне покойный, который играл в «Биг Кантри» и «Скидз».

Только я устроился с кружечкой «Гиннесса», слышу – за окном взревел двигатель мотика, и входит Крейви. Выставляю ему кружку светлого.

– Что в сумке-то? – спрашивает.

– Да так, шмотки. Пришлось бросить вчера тут у кое-кого да уносить ноги.

– А я ее знаю?

– А оно тебе надо?

Мы быстренько опрокидываем по кружке, потом седлаем байк. Ох и не люблю я эту конягу…

Мы заходим в палату, его мать сидит на больничной койке. Рядом – столик на колесах, на нем – тарелка со слипшейся макаронной кучкой. У старушенции течет из клюва, как будто мешок кокаина снюхала.

– Как вы, миссис Форсайт?

– Не знаю, Джейсон, сынок, надолго ли я задержусь в этом мире. Я уже и с отцом Магвайром поговорила. – Она переводит слезливые глаза на Крейви. – Вот если бы мой мальчик вернулся домой, женился на хорошей местной девочке, завел дом, семью…

– Ма, они здесь и рядом с испанками не валялись, – отвечает Крейви. – Особенно с теми, у которых все есть. – И мой друг рисует в воздухе нечто круглое; далекое, я бы сказал, от понятия «талия». – Вот это, скажу я, покатушки! Испанки… У меня в Сетубале девица была, я ей во все три дыры заколачивал.

Мать Крейви выпрямляется на кровати и отталкивает поднос с макаронами.

– Как будто мы этого не делали, сынок! Слышь, – оборачивается она ко мне, – думал удивить свою мать-старушку.

  95