Последние отзывы

  75  

Путь недолог, и проходит он в молчании, жандармы быстро истощили запас своих дежурных шуточек, а Жоан Мау-Темпо все думает и думает, говорит себе, пусть он хоть сто, хоть тысячу раз погиб, от него не узнают ничего такого, что повредило бы другим, пусть лучше все имя мое позабудут, чтоб никогда мне его не услышать, чтоб мне самому его не вспомнить, если заговорю. Многое помнит эта дорога, здесь, переезжая ручей в тележке, запряженной мулами, умер Аугусто Пинтео, а мот за тем холмом я впервые познал Фаустину, стояла зима, трава была мокрая, как это мы только могли, вот что значит молодость. Он чувствует во рту вкус того хлеба и той колбасы, которую они потом ели, — первая совместная трапеза после того, как они стали мужем и женой по законам природы. Глаза у Жоана Мау-Темпо щиплет, он подносит к ним руку, а жандарм говорит: Да не плачь ты. А второй: Раньше плакать надо было. Но это не так. Я не плачу, отвечает Жоан Мау-Темпо, и он прав, не оттого ему плакать хочется, что под арест попал, а если жандармы в людях не разбираются, то он тут ни при чем.

Дорога промелькнула как сон, и вот уже Жоан Мау-Темпо в Вендас-Новас, снова гражданский, как в тот раз в Монтеморе, нет, тут не ошибешься, все они на одно лицо, а у Жоана Мау-Темпо опыта более чем достаточно, тот же гражданский говорит, пока начальник в зубах ковыряет: Вот этот господин, с которым мы в Лиссабон прогуляемся. Что у них у всех за навязчивая идея, только о прогулках и говорят, а я слыхал, из некоторых прогулок иной раз и не возвращаются, но вот это уж предел всему, последняя капля — гражданский приказывает одному из жандармов, их начальник для него подчиненный: Отведите этого человека в дом отдыха, пусть прохлаждается до завтра, и Жоан Мау-Темпо чувствует, как его грубо хватают за руки и ведут через задний двор — да не двор, а сад, как же, жандармы любят цветы, за это им многое простится, бедненькие жандармы цветочки любят, значит, не полностью потеряны их загрубевшие души, мимолетное преклонение перед красотой искупает в глазах высшего судии самые страшные преступления, например то, что они вырвали из Монте-Лавре Жоана Мау-Темпо и посадили его в тюрьму, и другие, которые они совершат позже и о которых мы не будем сейчас рассказывать, чтобы не забегать вперед. И вот камера, нары покрыты рогожей и до тошноты вонючим одеялом, есть здесь и кувшин с водой, подношу его ко рту, а она горячая, но это я делаю только после ухода жандарма, теперь и заплакать можно, не думайте обо мне плохо, мне сорок четыре года, а что такое сорок четыре года — молодость, расцвет сил, да только не в наших краях, и по моему лицу этого не скажешь, я так устал, а еще и колотье это, которое меня никогда не отпускает, и морщины — если это лучшая пора в жизни, то дайте мне поплакать.

Пропустим бессонную для Жоана Мау-Темпо ночь: четыре шага туда, четыре обратно — не хочет тело отдыхать на тюремных нарах. Рассвело, он устал, извелся, что со мной будет, а когда пробило девять, дверь открылась, и жандарм сказал: Выходи, вот как он разговаривает, так его научили, а теперь тот, что в гражданском: Нам пора на поезд, прогуляемся. До дверей их провожает жандармский начальник, он хорошо воспитан и щепетильно вежлив: До свидания, говорит он. Как бы простодушен ни был Жоан Мау-Темпо, все же не может он думать, что это к нему обращаются, и по дороге на станцию он в отчаянии клянется: Сеньор, я не виноват. Если бы поезд не был готов к отправлению, мы бы могли здесь присесть и обсудить в целях выяснения истины, что такое невиновность и что такое быть невиновным, и верит ли сам Жоан Мау-Темпо своей клятве, и как можно верить тому, что так похоже на ложную присягу, обнаружили бы, если бы у нас хватило времени и тонкости мысли, разницу между невиновным и безвинным, хотя такие отвлеченности не интересуют того, кто сопровождает Жоана Мау-Темпо, он отвечает: Брось хныкать, вот в Лиссабоне тебе покажут.

Пропустим и путешествие в поезде, раз уж мы не собираемся писать историю португальских железных дорог. Усталость берет свое, и Жоан Мау-Темпо дремлет в покачивающемся вагоне под перестук колес на стыках рельсов, но часто открывает глаза, с горечью обнаруживая, что все это ему не приснилось. Потом они плывут пароходом, броситься в воду, что ли, пошли черные мысли, покончить с собой, это, конечно, не героический поступок, но ведь Жоан Мау-Темпо, как ни странно, никогда не был в кино и не знает, что настоящему мужчине ничего не стоит перепрыгнуть через поручни, погрузиться в воду и плыть, чтобы на американский лад добраться до таинственного корабля, на борту которого в ожидании беглеца истомилась переодетая графиня, по такому случаю разорвавшая священные семейные узы и отринувшая заветы своих предков. Но Жоан Мау-Темпо — это выяснится позже — сын короля и единственный наследник престола, Жоан Мау-Темпо становится королем Португалии, на этом месте корабль приходит в порт, уснувшие могут пробуждаться, и, когда арестант просыпается, он видит перед собой двоих. Значит, один только, спрашивают они, и сопровождающий отвечает: На этот раз один.

  75