Последние отзывы

  53  

— Действуйте! Можете стрелять из орудия. Но даю вам только три выстрела, ясно? Не больше. И внимательно следите за руками.

Зажав в кулаке спусковой рычаг, Дерош медленно его потянул. Сердце колотилось, мускулы напряглись в предвкушении. Отдача затвора в плечо оказалась не такой сильной, как он ожидал. Бобби обнаружил, что прицел направлен на верхушки деревьев, и ему показалось, что он послал снаряд в небо. Однако дерево возле вражеского орудия упало. Бобби быстро перезарядил пушку. От второго выстрела орудие взлетело в воздух. На этот раз пушка не сместилась.

— Браво! Может, вам просто повезло, но очень хорошо, Дерош! — вскричал Сен-Тьерри.

«Неужели все так просто? — подумал Бобби, почти разочарованный своим успехом. — Да ведь это гораздо легче, чем стрелять из карабина».

Люди бросились от орудия врассыпную. Бобби прицелился и, пользуясь пушкой как пистолетом, поднял одного из бегущих метра на четыре в воздух. Это его ужасно рассмешило.

—   Э, нет, старина, так не годится! — крикнул Сен-Тьерри. — Мы не можем впустую тратить снаряды.

—   Прошу прощения, господин лейтенант, — отозвался Бобби.

—   Возвращаемся, — прибавил Сен-Тьерри. — Я увидел то, что хотел увидеть. Немцы рассредоточены по всему фронту.

Во дворе Шеневе Бобби с сожалением вылез из башни, несмотря на то что внутри стало очень жарко. Но ему там было хорошо.

«Вот все и кончилось…» — промелькнуло у него в голове.

—   Неплохо, Дерош, для первого раза. Хочу временно доверить вам командование бронеавтомобилем, — снова заговорил Сен-Тьерри. — Но без всяких штучек, ясно? Мы очень дорожим броневиком. Отправляйтесь и проведите маркировку на перекрестке. Выставьте заграждения на дороге и установите наблюдение за опушкой. Понятно? Я зайду через минуту. Выполняйте, я вам доверяю.

—   Спасибо, господин лейтенант! — отсалютовал Бобби.

Глаза его сияли невиданным раньше светом, выражение лица изменилось. И Сен-Тьерри понял, что Бобби благодарен ему не за похвалу, а за то, что предоставил ему это потрясающее орудие, с помощью которого, вставив глаз в кольцо прицела, тот, как Бог Отец с небес, сможет распоряжаться жизнью и смертью. Это была новая игра, в которую Бобби еще не наигрался.

2

«Господи, сделай так, чтобы мне не надо было убивать ближнего». Эта мысль, однажды посетившая Монсиньяка в церкви, проложила в его душе потайную дорожку.

В течение долгих недель маленький бенедиктинец не включал эти слова в свои молитвы, позабыв о них. Его утренние и вечерние моления были только о благополучии страны.

А теперь, посреди полей, в жарком свете июньского солнца, эта мысль снова неожиданно и властно заявила о себе.

Это произошло, когда Эмманюэль Монсиньяк и Курпье по распоряжению лейтенанта отправились на пост наблюдения к излучине ручья, справа от расположения бригады.

Они шли по пшеничному полю, машинально стараясь не топтать неубранные колосья. Бебе тащил ручной пулемет, а Монсиньяк — ящик с патронами. Оба были одинакового роста, один белокожий, другой смуглый.

Монсиньяку вдруг пришел в голову примитивный образ: «Мы, должно быть, очень смешная парочка: он — как ангел, а я — как чертик». Это его так позабавило, что он чуть было не расхохотался, но вдруг: «Господи, сделай так…»

— Что с тобой? — спросил Курпье, увидев, что товарищ, побледнев, замедлил шаг.

— Ничего, просто надо поменять руку.

«Господи, сделай так…» От этих слов ему стало тревожно и тоскливо, и тоска долго не проходила… Они засели в устье ручья, заняв выгодную позицию, которую нашел во время учений Бруар де Шампемон. Пулемет опустили на землю, приподняв дуло на двойных лапках сошки.

«К счастью, стрелок у нас Бебе, — подумал Монсиньяк и тут же понял, что лицемерит. — Да, но я заряжающий… Почему меня не сделали связным, как Ламбрея или Лервье-Марэ? Может, тогда для меня все кончилось бы в одночасье. Оно и к лучшему».

Маленький черный ящик больно оттягивал руки, словно чувствовал заранее, как взрывается каждый из двадцати четырех снарядов: по одному в час… И когда трижды пропоет петух…

Монсиньяк спрашивал себя, отчего всевидящий и всемогущий Бог выбрал ему для мучений берег ручья.

— Ты там наблюдаешь? — спросил Бебе, растянувшийся на животе за пулеметом.

— Да… Да, смотрю, — отозвался бенедиктинец.

И это было правдой. Монсиньяк пристально вглядывался в неподвижный тростник и в выжженный засухой просвет в стене тростника, за которым угадывался выход на равнину. За этим просветом он и наблюдал с особым вниманием.

  53