очень нудно 
5 
Ее мысли устремились ко временам прошедшего столетия. Тридцать лет тому назад она была привлекательной, амбициозной матроной, которая удачно заарканила одного из лучших женихов города для своей юной подопечной. После венчания заботы о племяннице, матери Обри, перешли к богатому герцогу, а она ретировалась в деревню. За последние несколько недель стало совершенно очевидно, что больше всего ей бы хотелось там и остаться.
Клара вздохнула и попыталась начать по-другому.
– Обри, вы не можете принимать мужчин, которые не были вам представлены. Ваша семья прилагает огромные усилия, чтобы знакомить вас только с достойными людьми. Вы еще слишком юны, чтобы распознать их самостоятельно. А вальсировать с мужчиной, которого только что встретили… в вашем возрасте…
Потрясение тети Клары было слишком велико, и она содрогнулась. Она не согласилась бы танцевать вальс, даже если бы все боги явились ее уговаривать.
Обри подула в кошачье ухо и улыбнулась мурлыканью, не пытаясь отвечать. Она любила тетю Клару, но по неосмотрительности зашла в реализации своих планов дальше, чем могла предположить старая леди. До сих пор Обри успешно скрывала от тетушки свои эскапады, но сейчас нуждалась в ее пособничестве.
– Тетушка, я извиняюсь, что заставила поволноваться, но у вас и в самом деле нет оснований для подозрений. Лорд Хитмонт исключительно респектабельный джентльмен, друг Алвана, к тому же по возрасту годится мне в отцы. В Лондоне он ненадолго и хочет немного рассеяться. Я зевала до слез на всех этих чопорных вечерах, а с тех пор, как папа открыто признал, что выберет для меня мужа, я не вижу причин, по которым мне нельзя получить немного удовольствия от жизни, прежде чем окажусь до конца своих дней прикованной к какому-нибудь скучному политикану. Что предосудительного в случайной верховой прогулке в парке, особенно в присутствии моего кузена?
Клара знала внучатую племянницу все ее семнадцать лет и знала достаточно хорошо, что за обманчивой невинностью скрываются мысли такие же лукавые, как у ее отца. Она обреченно вздохнула.
– Как хорошо было, пока был жив твой брат. В конце концов, у него был дар понимать твои замыслы и служить буфером между тобой и отцом, а сейчас… – Она запнулась, думая о катастрофе, которая произойдет, как только герцог узнает имя избранника Обри. С головой хватило бы и раненого медведя, но хромой граф?!
Печаль затуманила глаза Обри, когда она вспомнила брата – гордого молодого лорда, единственного наследника отца. Она и поклонников выбирала, ориентируясь на образ брата, но ни один не выдерживал сравнения. Даже Джеффри. Как жаль, что могущественный герцог не смог удержать единственного сына от участия в войне, на которой он и погиб почти пять лет назад.
Проклиная идиотизм мужчин и войны, Обри уложила котенка в корзину и подошла к тете.
– Я никогда не смогу стать такой, как Генри. Я пыталась, но папу это только расстраивало. Скоро меня выдадут замуж, и тебе больше никогда не придется обо мне заботиться. Можешь ли ты сейчас отказать мне в маленьком глотке свободы?
Тетя Клара грустно кивнула, встала, обняла внучатую племянницу и пошла к двери. Но на пороге обернулась.
– Я верю тебе, Обри, но, как мне кажется, твой граф не джентльмен. Помнишь раненого сокола, которому ты вправила выбитое крыло? – После кивка племянницы она продолжила: – Когда он перестал в тебе нуждаться, то клюнул тебя в палец и улетел. Я не допущу, чтобы это повторилось.
Когда тетя вышла, Обри бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, пытаясь унять слезы. Как она могла объяснить тете, что циничный граф предложил бальзам для ее ран, и что у нее нет никакой задней мысли? Рана, нанесенная Джеффри, была глубже и больнее, чем ей хотелось признавать. Отказ отца от ее выбора омрачил всю жизнь, отказ мужчины, которого она выбрала себе в мужья, был унижением невыносимым. Но она никому никогда не позволит это понять.
* * *
Граф прибыл, как и обещал. Его старые ботфорты были начищены до блеска, болотного цвета облегающие брюки подчеркивали стройную фигуру человека, привыкшего к ратному делу. Глубокая синева сюртука с квадратными фалдами была под цвет глаз, и хотя копна каштановых волос, ниспадающих до бровей, не вполне соответствовала классическому стилю, граф с честью выдержал бы сравнение с любой статуей греческого бога.
Обри нерешительно улыбнулась, когда он в сопровождении Аверилла вошел в салон. Если бы не сдержанность графа, она оцепенела бы от ужаса из-за своей глупости, заставившей пригласить сюда этого незнакомца. Но, как бы там ни было, она подошла к нему, чтобы проводить к креслу.
5 
