Последние отзывы

  40  

— А кто родился, девочка или мальчик?

— Девочка.

— Значит, Теодора, — задумчиво проговорила Тина.

— Нет! — сердито махнула в ее сторону Энни. — Я же сказала тебе, что дитя родилось мертвое. Его нельзя было окрестить. Тотчас принесли в дом маленький гробик, потому как у гробовщика — того самого, чей катафалк наняла когда-то мисс Эмма — уже был наготове один махонький. Бедолага! Небось, мисс Эмма все ездила мимо его лавки туда-сюда и требовала, чтоб заранее смастерил. Бедная деточка, бедная деточка, ее унесли могильщики; потому как ни сиделка, ни я не могли и на минуту отойти от мисс Арминель. Ох-хо-хо, надо бы говорить — миссис Чалфонт, да по-старому само-собой выговаривается. И все-таки за одно я всегда буду Бога благодарить: дитя похоронили в семейном склепе. Это мне другие слуги сказали потом, когда я уже в силах была разговаривать. Они мне еще кое-что сказали, от чего у меня сердце согрелось. У мисс Эммы с отцом размолвка вышла насчет того, как хоронить дитя. Она требовала, чтоб его захоронили в неосвященной земле, в углу погоста, дескать, незаконно хоронить его в освященной земле, некрещеного. Но, говорят, мистер Чалфонт на нее, как разъяренный зверь, накинулся: «Дитя будет лежать в семейной усыпальнице, сказал он, пусть хоть все епископы на свете будут против». Я никогда не жаловала мистера Чалфонта, кроме этого самого случая, когда он в открытую схлестнулся с этой черной хищницей. «Возьми одно из платьиц, которые приготовила твоя мачеха, — приказал он, — и проследи, чтоб все было сделано, как положено. Я скоро вернусь и сам отнесу дитя в усыпальницу. Ты исполнишь, что велено, или мне вызвать служанку, чтоб она сделала то, что ты должна с дорогой душой сделать для твоей родной сестры?» Она, должно быть, сильно растерялась, вряд ли он когда так резко говорил с ней прежде, какие бы дикие проказы она себе ни позволяла, даже когда она дважды связывалась с ухажерами, которые были ей не ровня. И лишь когда она сказала, что сделает все, как он приказывает, он повернулся и вышел. Она никому даже подойти потом не дала к детке, которую надо было обмыть и отнести, где гроб стоял. Собственными руками уложила она ее в гроб и завинтила крышку. Отца не стала дожидаться, а вскочила в свой фаэтон и укатила, и почти сразу нам сказали, что они с подругой в тот же вечер уехали из того дома, который нанимали. Ох и рада же я была, что больше не увижу, как этот черный плащ в парке хлопает.

— А мистер Чалфонт горевал о девочке? Наверное, все-таки горевал, раз не позволил похоронить ее, где лежат несчастные самоубийцы, и потом он сам отнес ее в эту… как ее… усыпальницу? А что такое усыпальница, Энни?

— Юдоль скорби, милая, место, где мертвецы лежат поверх земли, а не в могиле. Усыпальницу в Груби-Тауэрс построили, будто язычники какие, и обсадили тисовыми деревьями вокруг.

— Ужас! — воскликнула Тина с дрожью в голосе. — А мистер Чалфонт потом помирился с дочерью?

— Уж не сомневайся, чтоб она да не помирилась. Буря в стакане воды, вот как можно сказать. Всего-ничего прошло, а уж опять их было водой не разлить. Да, должно быть, горевал и он о детке, хотя я едва из себя не вышла: госпожа моя на волосок от смерти еще, а он такой разнос учинил из-за какой-то книжки, которая у него пропала. Весь дом как есть вверх дном перевернул. Все одно не нашел, и слава Богу. Поделом ему.

Эта толика обыкновенного человеческого злорадства, проявленного Энни, вывела меня из оцепенения. Я поспешила скрыться в своей комнате, пока меня не заметили ни рассказчица, ни слушательница.

Мне бросилось в глаза, что Тина стала часто впадать в необычную задумчивость после рассказа Энни. В ближайшее воскресенье, повторяя урок из катехизиса, она огорошила меня вопросом:

— Миссис Чалфонт, а правда, что во время конфирмации можно взять еще одно имя?

— Я слышала об этом, но все-таки не уверена. Давай спросим мистера Рэндолфа или мистера Сесила. А откуда ты знаешь?

— Я слышала в «Фуксии», как Диана говорила Джесси, что ей не нравится ее имя, и что она будет Терезой после конфирмации.

— Вот оно что! А ты какое имя хочешь взять? Она еле слышно прошептала:

— Теодора.

Можно было не спрашивать, чем вызван такой необычный выбор.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

При первом же удобном случае я довела до сведения мистера Эллина то, что мне удалось узнать от Тины, хоть это было и немного. Когда я упомянула о замужестве мисс Мэрфи, мистер Эллин забыл свои безупречные манеры, и, не удержавшись, свистнул:

  40