Последние отзывы

  249  

— Глоп! — воскликнул он. — Стихи. Слушай. Представь себе, что это не фонари, а звезды, ладно? Дальше так. Гладь озера в сумерках как обнаженный клинок…

— Это река, нудила, и скоро рассвет.

— Непребивай. Ты не критик, Глоп, ты камергер, как Манро. Знаешь Манро, нет? Индивидум, который провожает человека из камеры в камеру. Слушай. Гладь озера в сумерках как обнаженный клинок, звезды как копья в твоей засели груди. Фарфор. Меня в свое время дразнили за солидность, Глоп. Скучный, солидный молчун — это обо мне. Но что таится в этой груди, Глоп? Хр-рупкий фарфор! — Ланарк стукнул себя кулаком в грудь. Не рассчитав силу удара, он закашлялся.

— Держись за меня, нудила, — предложил Глопи.

Ланарк оперся на него, и они двинулись к пешеходному мостику, однопролетному, белому и изящному, который вел к структуре из стеклянных кубов и украшенных фонариками деревьев на противоположном берегу.

— Олимпия, — сказал Глопи.

— Мило. — В середине моста Ланарк снова остановился. — Ничего не попишешь, мне приспичило пописать.

Он проделал это в просвет между стойками ограждения и был разочарован, что струя мочи низверглась в реку на расстоянии всего лишь в два фута.

— Когда я был худющим мальчишкой, — крикнул он, — игравшим в бирюльки, я пускал арку футов в тринадцать! Теперь я седобородый старый хрыч с пивным животом и не могу переписать собственное отражение. Писать. Звучание и смысл похожи. Редкое слово.

— Полиция, — пробормотал Глопи.

— Нет, Глопи, ты не прав. Тут звучание расходится со смыслом. Слишком похоже на политес или лицо.

Глопи припустил по уклону моста к деревне. Достигнув берега, он на ходу повернул голову и прокричал:

— Все в порядке, господа полисмены! Просто извращенная шалость.

Ланарк увидел, что к нему направляются двое полицейских. Застегнув молнию на брюках, он поспешил за Глопи. Когда он приблизился к берегу, полисмены ступили на мост, преграждая ему дорогу. Они были в черных костюмах. Один протянул руку и глухим голосом произнес:

— Пройдемте.

— Не могу, вы мне загородили путь.

— Попрошу ваш паспорт.

— У меня его нет. А если есть, то он в портфеле, а портфель я где-то оставил. Разве мне нужен паспорт? Я делегат. Для меня здесь приготовлены комнаты, прошу, позвольте мне пройти.

— Назовите себя.

— Провост Ланарк из Большого Унтанка.

— Провоста Ланарка из Большого Унтанка не существует.

Ланарк заметил, что глаза и рот полицейского были закрыты, а голос исходил от аккуратно сложенного белого платка в нагрудном кармане. Глаза и рот его напарника, смотревшего на Ланарка, были широко открыты. Между зубов у него торчало металлическое кольцо с черным центром. Когда сзади раздался голос обычного полицейского, Ланарк испытал облегчение.

— Что здесь происходит?

— Провоста Ланарка из Большого Унтанка не существует, — повторил охранник.

— Существует! — огрызнулся Ланарк. — Знаю, в программе указан Сладден как делегат Унтанка, но это неправильно, в последнюю минуту произошла неожиданная замена. Делегат я!

— Предъявите удостоверение личности.

— Как я могу, не имея портфеля? Где Глопи? Он может за меня поручиться, он очень важный сводник, вы только что его пропустили. Или Уилкинс, пошлите за Уилкинсом. Или Монбоддо! Да, спросите этого чертова лорда Монбоддо, он меня знает лучше всех.

Собственный голос казался ему резким и неубедительным. В кармане охранника словно бы звучала останавливающаяся пластинка: «Подлежащее проверке владение фальшивыми документами».

— Что, черт возьми, это значит?

— Это значит, Джимми, что будет лучше, если ты спокойненько пройдешь с нами.

Ощутив на плече ладонь полисмена, Ланарк слабо выговорил:

— Меня зовут Ланарк.

— Пусть это тебя не волнует, Джимми.

Охранник отступил. Полицейский толкнул Ланарка вперед, в сторону и вниз, на плавучую пристань.

— Вы собираетесь доставить меня в депутатскую деревню? — спросил Ланарк.

Толчками они загнали его на палубу катера, потом вниз, в кабину. Он спросил:

— А как насчет Настлера? Он ваш король, так ведь? Уж он-то меня знает.

Полицейские толкнули его на скамью и сами сели напротив. Ощутив, что катер поплыл. Ланарк вдруг страшно устал, и ему пришлось сосредоточиться на том, чтобы не упасть.

Потом он увидел доски еще одной плавучей пристани и мощеную дорожку, которая тянулась и тянулась, далее — две-три каменные ступеньки, половик и несколько плотно пригнанных одна к другой резиновых плиток. Ему разрешили опереться на ровную поверхность. Кто-то спросил:

  249