Последние отзывы

  39  

– Почему бы это не сделать сразу, малыш?

Она послушно кивнула и ушла из ванной. Села к телефону, чудный облик мужского тела отступил. Вдруг она вновь ощутила себя миссис Джон Генри Филипс. Какую ложь наговорить им? Телефонистка откликнулась очень быстро, сразу дали Сан-Франциско. В следующую секунду Рафаэлла уже слышала голос сиделки, та сообщила, что Джон Генри еще спит, ведь в Сан-Франциско всего семь часов утра и ему пока рано пробуждаться.

– Хорошо он себя чувствует?

Она не могла освободиться от страха. Наверно, последует наказание. Наверно, ему станет хуже, и вина за это будет на ней. Однако бодрый ответ сиделки не заставил себя ждать:

– Отлично. Мы выкатывали его на час в кресле вчера. Кажется, он был этим доволен. После ужина я почитала ему газету, недолго, и затем он сразу уснул.

Так что ничего не приключилось, вроде бы никаких перемен за время ее отсутствия. Она объяснила, что задержалась в Нью-Йорке из-за матери. И полетит в Сан-Франциско завтра. Чуть подождала, готовая услышать, как сиделка назовет ее лгуньей и потаскушкой, но этого не произошло, а мать, понятное дело, не станет звонить из Аргентины, так что нет причины бояться разоблачения. Но она так остро чувствовала за собой вину, что казалось – обязательно дознаются, она попросила сиделку передать Тому, чтоб не ездил сегодня за ней в аэропорт, она сама позвонит завтра утром и сообщит, каким самолетом прибывает. В голову пришло, что можно бы добраться из аэропорта на такси вместе с Алексом, однако стоит проделать такое, повергнешь домашних в недоумение. Ни разу за всю свою жизнь не ездила она из аэропорта на такси. Поблагодарив сиделку, Рафаэлла обратилась к ней с просьбой передать мистеру Филипсу, что она звонила и что все прекрасно, и повесила трубку. Взор погас, лицо помрачнело.

– Какие-то неприятности? – Алекс вышел из ванной, причесанный, перепоясанный полотенцем. Вид у нее был совсем не такой, как несколько минут ранее, когда он уговаривал ее звонить домой. – Что-нибудь случилось?

– Ничего. Я… я просто позвонила туда. – И она опустила глаза.

– Что-то не так? – В голосе звучали настойчивость, беспокойство, но Рафаэлла спешно замотала головой:

– Нет-нет. Он отлично себя чувствует. Я… – жалобно глянула она на него, – я ощущаю себя виноватой. Алекс, надо было мне уехать.

Сказано это было шепотом, горестно. Он сел рядом, сначала не двигался, а потом крепко взял ее за плечи.

– И, пожалуйста, если тебе хочется. Я тебе говорил: я пойму правильно. Всегда пойму. – Она взглянула на него, полная смущения, а он прижал ее опять к себе. – Полный порядок, дорогая. Все отлично.

– Почему ты так добр ко мне? – Спрашивая так, она уткнулась лицом в его обнаженное плечо.

– Потому что люблю тебя. И объяснил это еще вчера. – Он улыбнулся и поцеловал ее в затылок.

– Но ты едва знаешь меня.

– Вот уж нет. Знаю тебя до пальчиков на ножках!

Она покраснела, поняв, что сказано это в другом смысле, более возвышенном. И она, странное дело, после столь краткого знакомства верит его словам. Да, он знает ее лучше, чем кто-либо когда-нибудь. Даже муж.

– А ты очень рассердишься, если я уеду сегодня? – Она произнесла это с сожалением, с долгим вздохом.

– Нет, очень огорчусь. Но не рассержусь. Раз тебе так надо, будь по-твоему.

– Ну, а ты что станешь делать? Пойдешь в гости к матери или сестре?

– Да нет, мать в Бостоне, Кэ в Вашингтоне, у племянницы свои планы на все эти дни. Поеду домой. Может, одним рейсом с тобой. Если достанем билеты. Это тебя устраивает? – Она кивнула. – Хорошо. – Он не спеша встал. – Тогда звони в авиакомпанию. Я пошел бриться.

Он вновь заскочил в ванную, закрыв за собой дверь, она же сидела с таким чувством, словно отказалась только что от того единственного на свете, чего ей желалось. Провести время с Алексом. Вместе. Не иначе как вдвоем. Наедине. Долго оставалась она так, прежде чем подойти и тихо постучать в закрытую дверь.

– Да?

– Можно войти? – Он открыл дверь, и его улыбка вновь убедила Рафаэллу, что он ее любит.

– Конечно, можно, деточка. И спрашивать не нужно. Позвонила в авиакомпанию?

Она покаянно закачала головой:

– Не хочу.

– Почему же? – Сердце его забилось в ожидании.

– Потому что не хочу уезжать.

Словно девочка стояла она перед ним, длинные ее волосы ниспадали с плеч, еще в беспорядке с минувшей ночи.

– Хочу остаться здесь с тобой.

– Да, правда?

Он не мог сдержать улыбки, отложил бритву, сгреб Рафаэллу одной рукой, а другой потянулся за полотенцем, чтобы стереть мыло с лица.

  39