Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
22 
— Платить кармой из следующих жизней!
Юдифь пожала плечами.
— Ну и что? — ответила она. — Если Деззи хочет в следующей жизни воплотиться в виде редиски, это ее личное дело.
Теперь уже все смотрели на нас. Деззи побелела.
— Ты всегда меня презирала, — сказала Юдифь тем же бесцветным голосом. — Я всегда была посмешищем всего ковена.
— Юдифь, — беспокойно сказала я.
Мне пришло в голову, что Юдифи с ее теперешней квалификацией ничего не стоит превратить всех собравшихся в тараканов, если ей вдруг захочется. Теперь я поняла, кто помог мне со свечой; у меня вдруг пересохло в горле.
— Никто из вас с тех пор особенно не изменился, — спокойно продолжала Юдифь. — Глория все та же мелкая язва; Деззи — дурочка, обожающая быть в центре внимания; Анна — зазнайка; Каролина — бездарь, липовая ведьма. Ни одна из вас не настоящая…
Каролина взвизгнула было, но тут же притворилась, что это кашель.
Юдифь посмотрела на меня.
— Кроме тебя, — сказала она, чуть заметно улыбаясь. — Я не забыла тот Солнцеворот, когда мы ели пирог в спальне. К счастью, я умею хранить секреты…
Она смотрела на Деззи, но мне казалось, что говорит она со мной.
— …и не верю в месть.
Произнося эту маленькую речь, она встала, и я впервые заметила, какая она высокая. И еще я удивилась — почему она сначала показалась мне старой; сейчас она выглядела молодой — кожа чистая, почти красавица.
— Ну что ж, — сказала она чуть менее мрачно. — Кажется, я все сказала. За мной сейчас зайдет муж, а я не хочу, чтобы он ждал.
Мы молча смотрели, как она покидает зал; Глория и Изабелла в кои-то веки перестали шептаться, и даже Каролина воздержалась от комментариев. Дождавшись ее ухода, мы помчались к окну. Тогда мы увидели их на мгновение — настоящих ведьму и ведуна, — они шли прочь, держась за руки. Мужчина был высокий, светловолосый; на миг мне показалось, что это Пол Привид, но уверенности никакой не было. Они с Юдифью шли по улице, и я удивлялась, как это люди могут быть такими спокойными и свободными, такими уверенными в себе и в будущем. Я смотрела, как они уходят, а ведьмы вокруг меня одна за другой опускались на стулья, понемногу возобновляя разговор. Мне показалось, что тротуар чуть золотится вслед уходящим, но и этого сказать наверняка я бы не смогла.
ПРИВЕТ, ПОКА!
У меня почему-то появилось нездоровое пристрастие к отдельным глянцевым журналам из числа самых пустых и хрупких. Мир, который они рисуют, завораживает. Он зловещ, часто вгоняет в депрессию, порой дает повод для кладбищенского юмора. Эта история — вымысел. Пока что.
Меня зовут Анжела К. Не исключено, что вы про меня слыхали: я веду колонку светской хроники в журнале «Пока!» Мне двадцать девять лет, я привлекательна, талантлива — у меня впечатляющее резюме, университетский диплом журналиста, сестра-знаменитость, довольно известная в свое время (лицо косметической фирмы «Плювиоз»), идеальная кожа и зубы, которые обошлись мне в пятнадцать тысяч фунтов. О да, и еще — моя карьера кончена. Кончена. Все. Fini. [25] Финита ля комедия.
Все случилось на прошлой неделе, за шампанским и канапе. Сенсационнейшая Dernière [26] сезона — по слухам, бессмертные ожидались в полном составе, и я была счастлива, что писать про нее досталось именно мне. Вот то, ради чего я стала журналисткой: гламур, путешествия, сплетни и весь захватывающий, пестрый, ослепительный хоровод светской жизни. Я знала, что если справлюсь с этим заданием, будут и другие; подобные мероприятия только вошли в моду, и у журнала «Пока!» были все возможности возглавить направление. Я была идеальной кандидатурой: умная, с хорошими связями, стройная, блондинка, приятна с виду, но не бросаюсь в глаза. На меня можно было положиться — я замечу все, что нужно, задам тон, держась легко и непринужденно, не привлекая к себе внимания. Все должно было пройти на ура. Ничего не могло случиться.
Я очень тщательно продумала одежду. Удобно иметь сестру-манекенщицу: все время крутишься в обществе модельеров и тебе достается куча бесплатных образцов, не говоря уже о модных туалетах сестры, которые она, единожды надев, отдавала мне — правда, это очень болезненно для самолюбия, и к тому же мне приходилось все время оставаться худой, чтобы в них влезать.
Конечно, основной цвет — черный, это даже без вопросов; чуть вишневого — «вишневый — это черный сегодня» — в аксессуарах. Стиль полностью классический, ничего авангардного или чересчур открытого. Я же иду как репортер.
22 
