Последние отзывы

  79  

Ты такие песни не любишь, никогда не слушаешь, но ведь ЧЕЛОВЕК включил тебе свою ЛЮБИМУЮ песню, и ты едешь, слушаешь, и даже прихлопываешь ладонью по коленке. И вот вы едете, и вокруг вас вечерний город.

(Говорится в очень быстром темпе) И мелькают холодные витрины дорогих магазинов. Там стоят пластмассовые мужчины и женщины в дорогой одежде. И если этих магазинов так много, значит, есть много мужчин и женщин, которые все это покупают. А они это покупают не потому, что им нечего одеть, а потому, что у них есть желание и смысл это покупать. И они покупают эту дорогую одежду не на последние деньги. Потому что, если ты купил такую одежду, в ней же надо куда-то выйти, а туда, куда хотят в такой одежде, без денег не пускают. И значит, есть много людей, у которых достаточно денег, а главное — смысла все это покупать, и носить… А рядом с холодными витринами дорогих магазинов, теплые окна ресторанов. И там, в ресторанах, видно, как двигаются живые икринки людей. Они там сидят и едят тоже не на последние деньги. И чаще всего они там сидят и едят, не потому, что они голодные, потому что по-настоящему голодные люди в ресторан не ходят. Но даже если ты не хочешь есть… а куда еще идти вечером? А если ты пришел в ресторан, значит — надо есть.

И мелькают бары с забавными и лихими названиями. И в окне какого-нибудь бара мелькнет бармен. И у него за спиной так много бутылок, они яркие, разноцветные, а ты никогда не пробовал эти напитки. Но если этих напитков так много, то значит, есть много людей, которые любят именно эти напитки, и эти напитки стоят недешево. И их пьют тоже не на последние деньги, потому что на последние деньги пьют совсем другие напитки. Но ты мчишься мимо, и на проспектах так много машин, которые заправлены бензином. Они заправлены бензином тоже не на последние деньги, потому что кому же в голову придет на последние деньги покупать бензин?! И я еду в такси, и у меня в кармане тоже не последние деньги, и это что значит, что я счастливый человек, что ли?

Но я еду мимо всего этого. Еду туда, куда езжу всегда. Потому что сегодня вечер не для экспериментов.

И вот, я уже сижу в знакомом мне месте, за своим привычным столиком, и пью то, что всегда. И я настроен на прием сигнала. Мне нужен сигнал, что я нужен городу. И вдруг я получаю этот сигнал. Город высылает мне навстречу делегата. Это — женщина. Она посылает мне длинный, тягучий, тяжелый и очень определенный взгляд. Я его выдерживаю, и через некоторое время я посылаю ей ответный взгляд, такой же тяжелый, тягучий, и еще более определенный взгляд. И она выдерживает его. И вот мы уже сидим вместе.

Она держит в длинных пальцах длинную тонкую сигарету, выпускает из красного рта дым, улыбается, и молчит. А я рассказываю ей всякие глупости, а потом встаю, говорю «извините, я сейчас», и иду в туалет. Иду по какой-то такой странной, затяжной траектории, и понимаю, что уже прилично выпил. Но вот туалет, и дверь за мной захлопывается, и музыка, которая играла в баре, становится тише. И белый кафель… потом перед глазами писсуар, а потом умывальник. И ты моешь руки, поднимаешь глаза и встречаешь в зеркале свое лицо. А лицо немного вытянулось от алкоголя, оно какое-то странное, неузнаваемое. И на нем какая-то дурацкая улыбка. Та улыбка, которой я улыбался там, за столиком, а потом забыл убрать её с лица, пришел с ней в туалет, и понял, что ей здесь не место. И ты стираешь эту улыбку, глядя в зеркало… А глаза-то трезвые. И в них хорошо видна трезвая душа. А как душа может быть пьяной?!

И в этот момент ты отчетливо понимаешь, что туда, за столик, возвращаться не надо. Потому что, лучше всего было бы немедленно, тайком, рассчитаться с барменом, и улизнуть. Потому что ты отлично знаешь все, что будет дальше. Потому что ты чувствуешь, как пульсирует сейчас этот город. Ты знаешь, что весь этот город наполнен любовью. Но вся эта любовь похожа только на короткие штыковые атаки. И потом всем бойцам стыдно! Потому что эти атаки короткие, и потому что штыковые.

А ты стоишь, моешь руки, а за спиной дверь открывается, кто-то входит в туалет — музыка становиться громче, дверь закрывается — тише, открывается — громче. Закрывается — тише. А потом кто-то подтолкнет тебя, и спросит: «Ты че, мужик, будешь свои руки до дыр мыть, что ли?» И ты потерял взгляд в зеркале, и почти без сомнений вышел из туалета, вытирая мокрые руки о пиджак. И вернулся к столику, и, перекрикивая музыку, спросил: «Та..а. к, на чем мы тут остановились?»

  79