Последние отзывы

  123  

Маг поджимает яркие губы; отходит чуть в сторону. Рука по-прежнему — за отворотом.

— Олег Авраамович! Я…

Слов нет. О чем сказать? О разорванном небе над головой? О том, что пули плещутся в пыли, слетая с колоколенок?!

— Я хочу вам сказать спасибо, Алик. Я знаю — это вы спасли меня! Если бы не вы… Иероним Павлович сказал мне…

В пустых глазах рождается удивление.

— Нет… это не я. Не совсем я. Я просто писал книгу. Так сложилось…

— Хорошо, — киваю я. — Так сложилось. Все равно — спасибо. От меня — и от Эми. Мне сейчас нельзя умирать, Алик!

— Эми… — глухо произносит он, словно вспоминая. — Я должен был вам что-то сказать, Эра Игнатьевна… что-то важное… О моей книге. Я хотел написать о том, что с вашей дочерью все будет хорошо, и ребенок… я только не помню, чем все закончилось… я не помню!..

Кажется, один из нас сошел с ума. При чем тут его дурацкая писанина? И какой ребенок? Чей?

— Хотел написать… вспомнил! Пашка не сумеет защитить его. И я тоже не смогу, особенно если… мертвый. Его будут искать. Очень искать. Он — ребенок Пашки, они будут искать его…

Ребенок Пашки.

Ребенок Пол -у-Бога…

«Только ты приезжай, мама! Пожалуйста, приезжай! Мне надо сказать тебе. Сказать важное… Приезжай, пожалуйста!»

Приеду, дочка! Скоро, очень скоро! И пусть только кто-то попробует обидеть тебя! Вот только пусть попробует…

— Вам лучше поехать с нами, Алик! Здесь решаю не я и не вы. И даже не Игорь… не магистр.

Он молчит, в глазах тает. пустота, плывет серыми, бесплотными волнами океана, где в бездне зарождается невозможная жизнь.

— Нет… Моя книга… моя. Я должен… должен сам…

Время тянется, Легат молчит, рука сжимает листки распечатки.

Чьи-то шаги совсем рядом. Удивленный вскрик:

— Ой, мамочки! Да чего ж это?

Объясняться с гражданкой Бах-Целевской нет времени. Потом поймет — если постарается.

Белая от ужаса физиономия показывается в проломе забора, исчезает.

— Ой, убивают! Ой, люди добрые! Неужто сообразила?!

— Бесполезно, Ст-трела! — в голосе Мага слышится нетерпение. — Ну его к б-бесу, дурака! Нам п-пора!

И я понимаю: бесполезно. Игорь вслух назвал меня агентурной кличкой, значит, Алик для него — уже труп. Нелепый труп в тапочках, с распечаткой в потной руке. Сейчас мы сядем в вертолет… Мы сядем в вертолет, мы улетим на маленький остров, где живет ушастый идол…

Поворачиваюсь.

Черный «ствол» смотрит мне прямо в грудь.

— От-тойди, Ирина!

«…Иначе… другой… Дьявол…» «…Мое царство…»

— Оставь его. Девятый! — Я бросаюсь вперед, но холодный зрачок пистолета заставляет отшатнуться. — Его нельзя убивать! Нельзя! Помнишь, Молитвин говорил? Вместо него придет Другой! Его нельзя…

Над черным зрачком — серые глаза. Волк готов к прыжку.

— Отойди, Ирина! П-пожалуйста!

— Нет!

Черный зрачок резко движется вправо. Кидаюсь вслед, понимая: не успеть… Хлопок. Еще один.

Тихие, еле слышные. Почему земля…

— Стрела! Р-ради Бога! Стрела! Надо мной склоняется Игорь, в серых глазах — ужас.

— Ирина! Господи, Ирина!..

А я так и не поняла — просто не успела… Вот-они, пташечки! Взяли — да нашли… Как просто…

— Ирина! Ирина! Т-ты, гад, это из-за тебя!.. Сволочь, п-подонок!

Легат не двигается. Рука держит взлохмаченную кипу листков. На лице — прежнее равнодушие, хотя по животу расползается красное пятно. Игорь все-таки не промахнулся! Сейчас будет контрольный — в голову. Как глупо умирать из-за такого!

Рука лезет в карман. Предохранитель…

— Г-гад! Сволочь!

— Не надо, Девятый! — шепчу я одними губами. — Пожалуйста! Игорь, не надо! Маг вскидывает пистолет. Хлопок.

Едва ли громче предыдущих. Я опускаю браунинг. Все…

Глаза смотрят в небо. Золотая трещина прямо над головой. Рядом — какая-то возня, стоны. Далекий вопль — уж не гражданка ли Бах-Целев-ская голосит?

Надо приподняться, надо…

Рука Игоря сжимает пистолет. Маг лежит ничком, и ничем ему уже не поможешь.

Алик-алкаш, Легат в стоптанных тапочках…

Его нет, только кровавое пятно на снегу. Рядом — листок бумаги, большие черные буквы тараканами кишат в заголовке.

Всматриваюсь. Знакомое слово!

«Легаты…»

Что?!

«Легаты Печатей». Автобиография? Вряд ли. Название перечеркнуто, поверх тянется неровная строчка, отдаленно похожая на трещину в небе, — от руки. Строчка тоже знакомая:

НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ

  123