Последние отзывы

  17  

Конечно, ее муж тоже очень любил сына, особенно ему импонировали смышленость ребенка и его легкий характер. И Малкольм, в отличие от Мариэллы, никогда не беспокоился понапрасну за безопасность сына. Он знал одно: Тедди — прекрасный, веселый ребенок, он приносит радость всем, кто его знает.

А еще у Малкольма появилось желание удвоить это счастье, и в течение года после рождения Тедди Малкольм надеялся, что Мариэлла снова забеременеет. Но все усилия опять были напрасны, а Тедди уже был, и Малкольм был теперь не столь настойчив. Не добившись успеха, он оставил усилия, и теперь они с Мариэллой спали в разных комнатах. Она как будто не возражала, и оба были вполне довольны жизнью. Мариэлле тридцать лет, у нее есть любимый сын, заботливый муж, далеко не у каждой женщины в этом возрасте все это есть, а у Малкольма появился наследник, о котором он так давно мечтал. Обоим достаточно того, что они имеют.

Теперь Мариэлла была спокойнее, чем прежде, и только вопрос о безопасности Тедди по-прежнему мучил ее. Она была готова защищать сына до последнего вздоха. Больше двух лет прошло с тех пор, как вымогатели убили сына Линдбергов, а Мариэлла все еще вела себя так, как если бы за каждым углом прятался похититель детей.

Малкольм был неизменно благодарен ей. Она прекрасно заботится о ребенке, она великолепная мать, хорошая жена, она родила ему такого ребенка, о каком он мечтал, — замечательного, умного, прелестного, светловолосого. Чего еще он мог хотеть в жизни?

Медленно поднимаясь по лестнице, Мариэлла все еще колебалась, идти ли наверх. Она чувствовала, что сейчас не в том настроении, чтобы выносить присутствие няньки, и ей не хотелось тревожить Тедди, который был сейчас с мисс Гриффин. Но внезапно она услышала его голос. Его смех донесся из верхнего холла, и она невольно улыбнулась. Сегодня утром она уже видела его, так что следует приказать себе успокоиться. Надо быть спокойнее, иначе он станет ее всепоглощающей страстью. Каждый раз она начинала снова эту бесконечную игру с собой, против себя, когда она не разрешала себе чего-то, запрещала себе проводить с ним целые дни, приходить к нему каждый раз, как ей этого хотелось. Она знала, что надо сдерживать свою любовь к нему, иначе она сойдет с ума, если с ним что-то случится. Конечно, на самом деле сын уже прочно занял свое место в ее душе, его нельзя было оттуда вырвать. Но, ограничивая свое общение с ним, она полагала, что сохраняет свободу и независимость от него. К сожалению, в результате все остальное время ребенок бывал отдан во власть неукротимо заботливой мисс Гриффин. Малкольм настоял-таки, чтобы мисс Гриффин осталась с мальчиком, а Мариэлла и за четыре года не привыкла к ней. И мисс Гриффин по-прежнему относилась к Мариэлле как к ущербной женщине. Головные боли, нервы, вечная боязнь каких-то похитителей, зачем-то сдерживаемая и явно нездоровая страсть к ребенку, периодически скрываемая под напускным равнодушием… Мисс Гриффин считала все это признаками неполноценной личности. Своими взглядами мисс Гриффин делилась с кем угодно каждый раз, как приходила на кухню. Лишь бы нашлись охотники послушать. Зато Малкольмом гувернантка восхищалась, Малкольма она уважала и о Малкольме втайне грезила. Она была старше миссис Паттерсон всего на четыре года и, будь судьба к ней немножечко благосклоннее, могла бы занять то место, которое занимала сейчас восторженная, нервная миссис Паттерсон, которая все еще толковала о похищении у Линдбергов, как, мол, это было ужасно, да где она сама была, когда услышала о том преступлении. Конечно, дело неприятное, но ведь шесть лет прошло, да у Линдбергов с тех пор двое сыновей появилось.

Довольно долго Мариэлла стояла в холле, прислушиваясь к смеху ребенка, улыбаясь, а потом, как будто какие-то невидимые духи увлекли ее, и она медленно прокралась по мраморным ступеням на третий этаж. Каблуки ее элегантных замшевых туфель громко застучали, когда она направилась к сыну. Подойдя к закрытой двери детской, она услышала, как он хохочет. Надо бы постучаться, она знала, что мисс Гриффин будет недовольна, если войти неожиданно, но ей нравились сюрпризы, поэтому она осторожно нажала на латунную ручку, и дверь медленно открылась. Малыш тут же обернулся, она увидела его золотые кудри и громадные голубые глаза. Узнав ее, мальчик расплылся в улыбке.

— Мамочка! — Он прямо полетел к ней в объятия, а она уже отвечала на его улыбку такой же счастливой улыбкой. Она подняла его и прижала к себе, а он уткнулся в ее шею и засопел. — От тебя хорошо пахнет!

  17