Последние отзывы

  3  

— Он вечно внушает мне, будто я грубо обращаюсь с публикой. Но я вовсе не грубиянка. Я что, вам сейчас нагрубила? — И к мистеру Гарднеру: — С публикой, дорогуша, я разговариваю непринужденно. Такой уж у меня обычай. В жизни никому не грубила.

— Хорошо, лапочка, хорошо, — согласился мистер Гарднер, — давай не будем делать из мухи слона. Так или иначе, этот человек вовсе не из публики.

— Ах, вот как? И кто же он? Твой давно потерянный племянник?

— Полегче, лапочка. Этот человек — наш коллега, музыкант, профессионал. Он только что помогал нам приятно провести досуг. — Мистер Гарднер указал на наш тент.

— Прекрасно! — Линди Гарднер вновь повернулась ко мне. — Вы только что там играли? Ну да, это прелесть что такое. На аккордеоне, не так ли? Одно слово — прелесть!

— Большое вам спасибо. Я, собственно, гитарист.

— Гитарист? Да вы шутите! Я всего лишь минуту назад за вами наблюдала. Вы сидели вон там, справа, рядом с контрабасистом, и расчудесно наигрывали на аккордеоне.

— Прошу прощения, но на аккордеоне играет Карло. Такой лысый толстяк…

— Вы уверены? Вы надо мной не подтруниваете?

— Лапочка, я уже тебе сказал. Незачем человеку грубить.

Мистер Гарднер не выкрикнул эти слова, но голос у него внезапно напрягся, и фраза прозвучала жестко, после чего наступила странная пауза. Ее прервал сам мистер Гарднер, кротко заметив:

— Лапочка, извини. Я вовсе не хотел тебе перечить.

Он протянул руку и, ухватив ладонь миссис Гарднер, стиснул ее в своей. Я почему-то ожидал, что рука отдернется, но вместо того миссис Гарднер придвинулась со стулом поближе к мужу и положила вторую ладонь на сплетенную пару. Так они просидели две-три минуты: мистер Гарднер поник головой, а миссис Гарднер поверх его плеча устремила пустой взгляд через площадь на базилику, хотя глаза ее, казалось, ничего не видели. Оба, похоже, забыли не только обо мне (я сидел напротив), но и обо всех, кто был на площади. Наконец миссис Гарднер проговорила, едва слышно:

— Все хорошо, дорогуша. Я сама виновата. Взяла и расстроила тебя ни с того ни с сего.

Они еще немного так посидели, не разнимая рук. Потом миссис Гарднер вздохнула, высвободила свои руки и посмотрела на меня. Она смотрела на меня и до того, но на этот раз ее взгляд был иным. Я вдруг ощутил ее обаяние. У нее внутри словно имелась шкала с разметкой от нуля до десяти, и применительно ко мне она в этот момент решила задержать стрелку на цифре шесть или семь, я и вправду остро это прочувствовал, и если бы она попросила меня сейчас о чем-нибудь — скажем, пересечь площадь и купить ей цветы, — я сделал бы это с радостью.

— Янек, — повторила она. — Это ваше имя, верно? Простите меня, Янек. Тони прав. Я не должна была разговаривать с вами в таком тоне.

— Миссис Гарднер, ну что вы, не беспокойтесь, пожалуйста…

— И я помешала вашей беседе. Держу пари, беседовали вы о музыке. Знаете что? Я сейчас уйду, а вы еще побеседуйте.

— Лапочка, для чего же тебе уходить? — вмешался мистер Гарднер.

— Да нет, есть для чего, дорогуша. Смерть как хочется заглянуть в магазин «Прада». Я и подошла-то сюда сказать тебе, что задержусь дольше, чем собиралась.

— Хорошо, лапочка. — Тони Гарднер впервые выпрямился и глубоко вздохнул. — Побудь там столько, сколько захочется, — пока не надоест.

— Уж я отведу себе там душу. А вы, музыканты, всласть наговоритесь. — Миссис Гарднер встала и тронула меня за плечо. — Всего вам наилучшего, Янек.

Мы проводили ее взглядом, а потом мистер Гарднер стал расспрашивать меня о жизни музыкантов в Венеции — и поподробнее об оркестре в кафе «Кваддри», который как раз в эту минуту начал выступление. В мои ответы он как будто не очень вслушивался, и я уже готов был с извинениями попрощаться, как вдруг он произнес:

— Дружище, у меня к вам предложение. Давайте-ка я изложу свой план, а вы скажете «нет», если он придется вам не по вкусу. — Он подался вперед и понизил голос: — Знаете что? Впервые мы с Линди оказались здесь, в Венеции, в наш медовый месяц. Двадцать семь лет тому назад. И, несмотря на все счастливые воспоминания, какие у нас связаны с этим городом, мы ни разу сюда не возвращались — во всяком случае, вместе. И вот, задумав эту поездку — поездку особую, — мы договорились, что непременно проведем несколько дней в Венеции.

— У вас годовщина, мистер Гарднер?

— Годовщина? — удивленно переспросил он.

  3