Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
29 
– Ты сегодня после обеда дрых?
– Ну?
– Не «ну», а дрых! – Обличающий перст Эльфа упирается мне в грудь. – И в фэнтезюшник свой опять выпал. Нагишом, как обычно. Было?
Неохотно киваю.
– А вслед за тобой – и мы все, кто днем баиньки отправился! В чем мать родила. Мы с Петровым, Лидочка, Неклюев, Распашонка… Васька Кепский. Шекель-Рубель. Видел нас? Отвечай, видел?
Молчу. Ибо сказать нечего. Припечатал так припечатал.
Дверь распахивается зевом Левиафана. Рядом с Эльфом вырастает Березка, лелея в руке бокал любимого мартини.
– Ах ты, наш скромняга! Или тебе напомнить, Владочка, как ты на меня, всю в неглиже, облизывался? Как твой третьестепенный даму копьем пырял? Мне после «Огня над Дагоном» эти копья – плюнуть и растереть! Всласть наелась… Как Петров орал «Бей ментов!», помнишь? А?!
Во рту становится сухо. Машинально делаю изрядный глоток минералки.
– Он там что, воды в рот набрал? – глумится невидимый Петров. – Спой, птичка, не стыдись!
В следующую секунду меня скручивает синдром Шекель-Рубеля. Неудержимо тянет в сортир. Буркнув: «Минуточку!», вылетаю в коридор.
За спиной злорадствуют:
– Ага, обделался!
– Зря вы, Женечка…
Дергаю первую попавшуюся дверь. За дверью – стена! Глухой кирпич с белесыми прожилками раствора. Неужели до «белочки» допился? Осторожно трогаю стену пальцем. Шершавая. С выбоинами. От пуль, что ли? В состоянии полной прострации прикрываю дверь, осторожно тяну на себя соседнюю… Ф-фух, обошлось. Вот он, сортир, вот он, «белый друг».
Уже сливая воду, слышу, как хлопает дверь номера.
– А-а, вот вы где! Какие люди! А я-то думаю, куда все подевались? Ну, по маленькой?..
В комнате с круглым столом, изучая ассортимент, блаженствует вездесущий Распашонка. Унюхал, охотничек. Вот сейчас и проверим.
– Эй, Распашонка! Ты сегодня днем спал? После обеда?
Фэн-ветеран изумленно моргает, пролив чужой коньяк на стол.
– Спал. Пиво после текилы, оно глушит… А что?
– Спал, значит? И видел сны, быть может?
– Сны? Точно, видел! У меня книжка пропала, Кепского. С автографом. Мне и приснилось, что она за тумбочку завалилась. Встал, глянул: так и есть! А я думал – сперли, халявщики…
– За фантастику, Распашонка? – Нагло беру бокал Петрова, доливаю коньяка.
– За нее!
Коньяк победно валится в горло. Застрелитесь, сволочи! Показания независимого свидетеля…
– Извини, у нас деловой разговор. – Березка сурово смотрит на фэна.
– Понял, ухожу…
– Ну?! – Едва Распашонка покидает номер, я, подбоченясь, обвожу коллег орлиным взором. И вижу в их глазах… сочувствие! Так смотрят на дебила-одноклассника.
– Эх, птичка, птичка! – качает головой Березка. – Он же не из Ордена. Такие не запоминают, если третий круг. Вот на четвертом извини-подвинься…
– А вы, значит, из Ордена?!
– Мы, – спокойно поправляет Эльф. – Мы, Влад. Адольф Виссарионович, сколько на сегодня рыцарей?
Бас Гобоя затопляет помещение:
– Шестнадцать человек.
– А с тобой – семнадцать будет. Эх ты, рыцарь… Чижик-Пыжик!
XIII. Интервью: «Влад Снегирь от заката до рассвета»
В. Снегирь – агент ЦРУ и примкнувших к ним жыдопланетных педеросатанистов…
– Какие события в Вашей жизни Вы бы назвали эпохальными?
– Рождение. Все остальное меркнет в сравнении с ним. Рождение физическое, творческое, рождение любви, любопытства, упрямства…
– Не боитесь ли, что через какое-то время Вас будут вспоминать лишь как Снегиря, потерявшего настоящее имя?
– Если Влад Снегирь не потеряется на перекрестках времени, то чего страшиться Чижику В. С.? А если потеряется, тогда тем более страшиться нечего! И потом: а на что библиографы и литературоведы? Им ведь тоже кушать хочется. Сохранят в веках как миленькие…
– Ваши кумиры и «антигерои»?..
– Уважаю талант, преклоняюсь перед добротой, восхищаюсь любовью. Потрясен искренностью, умением прощать, бескорыстием. Ненавижу ложь, подлость, предательство. Брезглив к гордыне. Терпеть не могу снобизм. Вот они: кумиры и антигерои.
– Насколько безопасен «переход» в вымышленный мир? Ведь известно, что чрезмерное увлечение фэнтези ставило в смешное положение не только большие группы людей, но и целые страны.
– Чрезмерное увлечение творчеством Карла Маркса тоже поставило целую страну в весьма пикантную ситуацию. И миллионы дружно маршировали в «вымышленный мир», скандируя цитаты из классиков. В сущности, львиная доля шизофреников и параноиков «поехала крышей» отнюдь не от слишком обильного чтения…
29 
